16 ноября 2020 | Цирк "Олимп"+TV № 34 (67), 2020 | Просмотров: 560 |

Креативное письмо (из цикла рассказов «Лучший мир»)

Ирина Саморукова

Исходный текст был следующий:

19 октября в 23.00 с дебаркадера паромной переправы села Рождествено в воду упал автомобиль Джип Гранд Чероки. В салоне находились Екатерина И, 1962 года рождения, депутат местного совета, и Сергей Л., 1975 года рождения, капитан парома ОК-5075, осуществляющего перевозки автотранспорта через реку Волга. В нарушение правил безопасности джип въехал на бетонированный понтон и остановился на расстоянии трех-пяти метров от борта. Через три минуты он внезапно тронулся, сорвался и мгновенно погрузился на глубину десять метров. По словам очевидцев, свет фар пробивался сквозь толщу воды до восхода солнца.

В 9 утра прибыла спасательная техника и машину удалось извлечь. По предварительной версии, катастрофа произошла по вине пьяного водителя.

С повторением одних и тех же деталей и незначительными, вроде замены «очевидцев» «потрясенными свидетелями», изменениями информация появилась сразу на нескольких порталах.

А вчера Раисе Ивановне позвонила родная сестра и поделилась трагической новостью.

Ей, оказывается, частенько приходилось переправляться на пароме, и до сих пор в ушах стоит бодрый голос капитана Сереги: «От борта!». За двадцать лет капитанства он много раз сталкивался с нештатными ситуациями. Но всегда выходил из них с честью.

Как-то раз паром заглох посередине Волги. Дождь. Ветрище. Шторм четыре балла. Паром заполнен автотранспортом сверх норматива, поскольку конец воскресенья. Народ торопился в город. Рейс-то последний, вот и набились, как сельди в бочку. Вызвали спасательный паром, и пока тот не пришел, то есть три часа, Серега держал  судно на плаву, а ситуацию под контролем. Стыковку произвели дай бог космонавтам на орбите. Капитан лично руководил эвакуацией, и ни одна машина не упала в воду. Высокого класса профессионал.

- Одно непонятно, - продолжила сестра, - что он делал ночью в Рождествено? Что он там забыл? Последний паром отчаливает в 16:30 и ночует в городе. И Серега жил в городе, в собственной квартире возле речного порта. Сорок квадратных метров, седьмой этаж, вид на Волгу, приобретена без ипотеки.

Сестра Раисы Ивановны служила в риэлторской конторе и любой разговор украшала сведениями о недвижимости.

 – Красивый был мужчина. Не знаю, была ли у него семья, - не стала врать она. По голосу чувствовалось, что сестре это давалось с трудом. – Но женщине, что утонула с ним в Джипе Гранд Чероки, было под шестьдесят…

И что? – подумала Раиса Ивановна, вспомнив паром.

В начале ноября судно было полупустым: два бензовоза, уазик и автомобиль «Жигули».

Его водитель сравнил Серегу с Хароном.

Навигация завершается. Это последний рейс.

Что если повернуть ключ зажигания и, как с аэродрома, рвануть с парома в небо? Не взлетим, так поплаваем. В смысле, нырнем.  

Ты завел мотор, а я, то есть Раиса Ивановна, не стала кудахтать: прекрати, ты с ума сошел.

По уму, мы все успели и, чего могли, достигли: родили, посадили, ремонт в квартире, правда, не закончили. Бог с ним, с ремонтом, нам и так было неплохо. Было славно. Но дальше с неизбежностью станет хуже, скорее всего очень плохо.

Жигуль тронулся с места, и, клянусь, взлетел бы, но капитан рявкнул «От борта!», прибавив к этому пару крепких матросских ругательств.

Когда паром причалил к месту назначения, Серега вылез из рубки и подошел лично разобраться.

Он напомнил об ответственности. Типа вам жить надоело, а у меня лицензию отберут, да еще посадят.

Ты мог сказать: извини, командир, случайно на газ нажал, - но с Серегой такое не прокатит. Он помнил, как ты глох, на въезде. – Твою тачку без подсоса не заведешь, - заметил капитан.

Эх, Серега!

Взлети мы тогда, за недосмотр, приведший к гибели двух людей, тебя бы отправили на зону, и ты, возможно, не утонул бы в автомобиле Гранд Чероки.

Иногда судьбу удается если не обмануть, то пришпорить, амортизировать ее удары.

Раисе Ивановне, например, это удалось. Водитель шестерки, у которого незадолго до того ноябрьского путешествия на пароме диагностировали смертельное заболевание, прожил еще пятнадцать лет.

И получается, капитан парома Сергей Л. поступил дальновидно, крикнув свое «От борта!». Он спас от преждевременной смерти двух людей и их кота, дрожавшего от неизвестности на заднем сидении.

А сам в конце концов утонул…

Мы чуть не забыли сообщить, что Раиса Ивановна считала себя писателем.

И была известна не только знакомым, но и за рубежом.

В Украине, например, ее текст включили в пятерку лучших романов пятнадцатого года. Они поставили Раису Ивановну в один ряд с Жаданом, которого она на тот момент не читала, а прочитав, с облегчением вздохнула. Сходство мерещится профану, художник видит разницу, - простая истина, подмеченная Набоковым, которого тоже сравнивали с Буниным.

Да, они с Жаданом писали жестко.

Фрагментами. Это тоже правда.

Но эмоция у Раисы Ивановны конструировалась иначе.

На родине роману Раисы Ивановны тоже посвятили статью. Критик сравнил с каким-то Сенчиным, заметив также, что местами ее стиль, густой и наваристый, как борщ, возвышается до соцреализма.

 - Ну и каша у этого критика в голове - подумала Раиса Ивановна, хотя слова про борщ ей показались не лишенными точности.
Впрочем, не ей судить, хотя не судить Раисе Ивановне было трудно.

До того, как стать писателем, она сама была литературным критиком. А в научном мире известна как доктор наук, автор пяти монографий и тьмы литературоведческих статей. Жадан, как выяснилось, тоже филолог, но всего лишь кандидат, так что ее ученый бэкграунд основательнее. 

Чтобы ученость не тормозила акт письма, Раиса Ивановна намеренно забивала на ряд литературных норм и жанровых конвенций, симулируя поток живой речи с точечным использованием разнообразного арго. Практически, как Жадан. При этом литературные аллюзии, архетипы и бродячие сюжеты просачивались в ее письмо на автомате, всплывая из литературного бессознательного.

Об этом феномене Раиса Ивановна, разумеется, знала. При необходимости она могла прочесть лекцию о креативных ритуалах, практикуемых художниками слова для освобождения глубинных пластов.

Все гении письма на чем-то сидели.

На чем? Так вам и скажи. Се есть тайна, непостижимая для профанов. Не им судить, как заметил Пушкин. Алкоголик, морфинист, кокаинист, сексуальный извращенец, - допустим, но не так, как вы, не по-вашему.

Сказанное выше, как вы догадались, является слегка искаженной цитатой и, как многое в литературе, используется чисто для красоты.

Ни кокаинеткой, ни морфинисткой Раиса Ивановна не была. К алкоголю относилась равнодушно, и если допускала извращения, то исключительно виртуальные.

Из суеверия, присущего субъектам художественного письма, о стимулах, к которым прибегала Раиса Ивановна для освобождения фантазии, мы все-таки умолчим. Не то сглазим, ненароком перекрыв ей потоки культурного бессознательного. Скажем лишь, что креативные ритуалы Раисы Ивановны были невинны. Кто-кто, а Жадан с этим утверждением точно согласился бы.

Результат письма становится предметом рефлексии, в том числе и самого автора.

Собственные тексты надо перечитывать, чтобы не повториться в следующих.

Однако процесс письма лучше пустить на самотек, забыв о рациональной логике причинно-следственных связей.

Иначе нафиг вообще заниматься сочинительством?

Для рациональных рассуждений на тему литературы существует жанр лекции и литературоведческой статьи, а этим форматом Раиса Ивановна была сыта по горло.

Двадцать лет она преподавала предметы, толкующие литературу, и вот наконец занялась ее продуцированием.

Занятие, кстати, ни на минутку не про заработок. Художественное письмо, как всякое удовольствие, приносит одни убытки. Но что за жизнь без удовольствий! Кому под силу вынести столь тяжкий груз?!

Так вот. Удовольствие письма Раиса Ивановна могла себе позволить, поскольку ее худо-бедно кормило профессорское жалование.

Многие писатели мечтают о профессорской должности. Синекура, что ни говори. Синяя птица курица. Непыльное занятие и стабильный доход. Рассылают по университетам и колледжам резюме, перечисляют награды, дескать, крупный я писатель, имею большой опыт, могу им поделиться, дозвольте прочесть пробный курс. А им отвечают, как Якобсон Набокову: слон тоже крупное животное, что ж ему на этом основании кафедрой зоологии заведовать?

Для циничных структуралистов, каким был Якобсон, писатель – объект исследования. Им по фигу, кого изучать – Пушкина или агента третьего отделения Фаддея Булгарина. Главное, чтобы текст уместился в теоретическую модель.

Хороший писатель должен умереть. Неважно от чего, хоть с голоду, главное, чтобы в его биографии была поставлена точка, которая позволит представить целостную картину творчества, - увы, и такое приходилось слышать.

К счастью, Раисе Ивановне выпал другой путь: сначала она получила профессорские корочки, а уж потом пустилась в удовольствия.

Не то, чтобы она заранее рассчитала эту траекторию. Так вышло. И если предначертано, то свыше.

Письмо увлекло Раису Ивановну до такой степени, что свой опыт она решила внедрить в учебный процесс.

Пользуясь профессорским званием, Раиса Ивановна потребовала включить дисциплину «Креативное письмо» в учебный план филфака. Методический циркуляр за номером 5075, напомнила она в служебной записке, предписывает процент практико-ориентированных курсов на всех без исключения специальностях, утвержденных по ОПОПам. К этому прибавила роспись компетенций и полный УМК, включавший РПД и ФОС, готовые для загрузки в систему.

Деканату понравилось.

– А что, - сказали они, - включим, и даже с радостью. Надо же чему-то обучать бакалавров по связям с общественностью.

Знаете, что является антиподом филологии, кабинетной науки проверенных временем ценностей?

Трескучий пиар, отрицающий метод медленного чтения.

В филологии этот метод - основной. Без него не постичь динамику мотивов света и тени в новеллах Бунина (вы, кстати, в курсе, что он импрессионист?).

Не разобраться в метафорических рядах Пастернака.

Жадана, и того, толком не поймешь.

Метод предполагает уединенность и солидный временной ресурс.

Время для филолога измеряется эпохами, а не сутками, как в пиаре, который не постигает, а навязывает и манипулирует.

Однако нет худа без добра.

На филфаке никто не проскочит мимо литературы. Не мытьем, так катаньем она проникнет в мутные пиар-дисциплины.

Расширит культурный кругозор, обучит гуманизму, обогатит словарный запас. Литературные приемы присущи многим формам публичной речи. Ими можно эффективно пользоваться в целях…

Короче, всем, коллеги, надо выживать…

Текст о происшествии на дебаркадере Раиса Ивановна выбрала для обсуждения на практическом занятии. Цель: используя полученные в курсе навыки, рассказать историю, финал которой налицо.

На предыдущем занятии они разбирали детектив, жанр, немыслимый без некоторых правил. 

Есть детали, создающие антураж, и есть улики, проливающие свет на картину преступления. И надобно устроить так, чтобы читатель путал их до самого финала. Однако, тот, кто сочиняет, обязан держать детали под контролем.

И если в ящике письменного стола лежит пистолет, то либо из него стреляются, либо этот антикварный дуэльный экземпляр злоумышленники похищают вместе с другими ценными вещами, скажем, каминными часами и серебряным палашом, обманом войдя в доверие к выжившему из ума потомку дворянского рода.

Студентов явилось семь человек, не столь романтичных, сколь прагматичных. На первом занятии Раиса Ивановна предупредила: форма отчетности обычный зачет. Его без проблем получат те, кто а) посещает; б) проявляет активность, каждый раз отмечаемую плюсом; в) худо- бедно выполняет творческие упражнения.

Творца обидеть может всякий и затоптать ростки легко. Поэтому опытная Раиса Ивановна воздержится от уничижительной критики и даже похвалит, если будет за что.

Они и давай стараться.

Из-за пандемии, которая, как предрекали авторы антиутопий, наконец. случилась, занятия по курсу «Креативное письмо» проходили онлайн и главным образом в аудио-письменном формате, поскольку от видео платформа висла.

Студенты заходили под псевдонимами. Выбор псевдонима тоже был творческим заданием. Ник должен быть литературным. Имя любимого писателя. Героя. Произведения.

Псевдонимы раскрывались через почту и были скопированы Раисой Ивановной в отдельный файл, который сразу куда-то затерялся.

Да и пес с ним.

Чак П, Эд Гарпо, Раскольников, 50 оттенков, Блок, Гарри и Девочка со спичками.

С чувством юмора у студентов все в порядке.

Если, конечно, это юмор: то, что они накидали в чат:

Раскольников. Джип Гранд Чероки стоит четыре миллиона рублей. Плюс-минус в зависимости от комплектации. Если, конечно, машина новая.

Девочка со спичками. Неплохо бы узнать, кому принадлежала такая крутая тачка.

Чак П. Ясное дело, Катерине И. Тетка – депутат, имела возможность подняться.

Эд Гарпо. Махинация с земельными участками, крышевание серого бизнеса, торговля алкоголем. 

Чак П. Капитан парома тоже небедный. Сидел на переправе, контролировал грузоперевозки.

50 оттенков. Эти двое были в доле.

Блок. И кому-то перешли дорогу.

Гарри. Допустим, это начальник местной полиции. Он сам хотел контролировать. И решил убрать конкурентов неподозрительным способом.

Эд Гарпо. Джип Гранд Чероки стоял возле местного отделения полиции.

Чак П. Ну да, он числился за гражданином икс. Этот гражданин установил на своем участке четыре поликарбонатных теплицы, где насадил запрещенные законом растения. Негодяя следовало посадить за особо крупные размеры, а начальник полиции закрыл глаза, но за это обещал покровительство. Цена – джип.

Раскольников. Грабеж.

Чак П. А куда деваться? Чувак серьезно потратился на теплицы, на грунт, на семена. Года за три купит себе новый джип. А претендовать на прежний, то есть писать заявление на беспредел начальника полиции, если нет более высоких покровителей, дело абсолютно гиблое.

50 оттенков. Джип начальник полиции использовал как орудие преступления.

Раскольников.  А что с ним еще делать? Если самому кататься, возникнут вопросы. Подпилив тормоза, он отдал джип депутату Катерине и ее сообщнику. Типа он им платит долю. Эти двое купились. Они хотели переправить машину в город первым паромом, а до рассвета оставить на дебаркадере. По правилам на нем нельзя устраивать стоянки. Но кто откажет капитану парома.

Девочка со спичками. Джип заехал на понтон, и пассажиры уже собрались выйти, как вдруг сработало коварство начальника полиции.

Гарри. Электроника в Джипе Гранд Чероки безотказная. Двери мгновенно заблокировало. Аккумулятор тоже мощный. Вот фары и горели всю ночь.

50 оттенков. Начальник полиции первым прибыл на место трагедии. Он и распустил слух о нетрезвом водителе. Якобы пьяная парочка, распоясавшаяся от собственной безнаказанности, взяла покататься со штрафстоянки чужой автомобиль. И вот результат.

Эд Гарпо. Да, повезло начальнику. Экспертиза действительно подтвердила наличие в крови жертв следов алкоголя. Что касается подпиленных тормозов, то джип при подъеме так долбанули, что не поймешь, когда чего в нем сломалось.

После каждой реплики Раиса Ивановна поставила плюс.

Но не похвалила.

И знаете почему?

В сочиненной истории некого любить.

И ее не спасет реплика Блока, спохватившегося, что, в отличие от остальных, получил за выполнение задания всего один плюс.

- Есть вероятность, - написал он, - что Катерину И. и Сергея Л. связывали не только деловые отношения. Они занимались в джипе любовью, - принялся развивать тему Блок. – Знаете как бывает: в процессе нечаянно нажали на газ, и машина тронулась. Экстренной остановке помешали неисправные тормоза.

- Весь мир говно, - согласился Чак. П., пользуясь разрешенной Раисой Ивановной свободой использования разных пластов лексики. – Зло в этом мире нормально. Теперь бизнес под начальником полиции.

В мире зло, может, и нормально. К сожалению. Поэтому в художественном письме требуется любовь. Даже если персонаж сомнительных качеств. В этом случае, пожалуй, любовь создателя особенно нужна.

Безупречных героев тоже нелегко полюбить. Но здесь существует безотказный прием: наделить героя изъяном, дефектом, вывертом, чтобы не выглядел слишком идеальным.

А с дурным персонажем любовь можно выразить только изнутри. Зло изнутри не бывает абсолютно черным, часто не подозревает вовсе, что оно зло.

Изнутри сомнительного героя зло получает оправдание.

Иногда убедительное.

На этом основании создателей таких героев обвиняют в оскорблении чувств.

Но художественное письмо не про оскорбления.

Оно про любовь творца к созданной им твари.

- Сука любовь, - встрял Блок.

- Какая есть, - ответила Раиса Ивановна.

Приемы внутренней фокализации на примере творчества Марселя Пруста описаны в статье, которую можно найти по ссылке ********

И переделайте свой криминальный сюжет, так чтобы Раиса Ивановна видела, что вы любите Катерину И., капитана парома, начальника полиции или хотя бы неосторожного гражданина икс.

- Понятна задача? – произнесла она в монитор.

Удаленная аудитория отозвалась семикратным эхом.

Дошло.

Ну так-то лучше…