01 июня 2021 | Цирк "Олимп"+TV №35 (68), 2021 | Просмотров: 608 |
Синтез кодов в современной поэтической книге (Д. Дмитриев «Эффект наблюдателя»)
Татьяна Алешка
Татьяна Алешка – кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы Белорусского государственного университета (Минск). Круг научных интересов: русская поэзия ХХ века, современная литература, коммуникативные стратегии в поэзии, интермедиальные исследования. Автор более 100 научных работ и критических статей, в том числе монографии «Творчество Б. Ахмадулиной в контексте традиций русской поэзии» (Минск, 2001).
В современных поэтических книгах довольно часто наблюдается соединение нескольких семиотических кодов разных видов искусств, что создает множественность вариантов прочтения. Текст начинает оцениваться и восприниматься как мультимедийный продукт, метаязыковая игра, требующая определенных навыков в интерпретации. Подобные динамические художественные пространства представлены в самых разных сочетаниях, но чаще всего являют собой синтез поэзии, живописи и музыки.
Книга Дмитрия Дмитриева – белорусского поэта, переводчика, художника и звукорежиссера [1] – «Эффект наблюдателя» (Вильнюс, 2015), включает в себя стихи на русском языке, названия музыкальных произведений и графические рисунки Андрея Федорченко. Кроме того, название книги – «Эффект наблюдателя» – это определенный термин из мира науки, который в контексте сборника является одним из кодов, поддержанным не только определенным рядом стихов, но и в целом концепцией сборника.
Книга издана небольшим тиражом (100 экз.), но существует в нескольких вариантах или с некоторыми дополнениями. Кроме традиционной бумажной версии, есть неполная электронная (в социальной сети Фейсбук автором создана страница, посвященная книге, и там выложена часть текстов в сопровождении саундреков музыкальных произведений). Автор дополнил книгу и видеоклипом, выложенным в YouTube, где он сам читает свои стихи за кадром, в сопровождении музыки, на фоне видеоряда, имеющего непосредственное отношение к тексту.
Каждая страница книги «Эффект наблюдателя» начинается с имени композитора, музыканта-исполнителя или группы и названия музыкального произведения. Большинство имен довольно редкие: Klimperei, Fabienne Ambuhl trio, Jaeclectic, Art Zoyd, Alva Noto, Startled Insects и т. д. За названием музыкального произведения следует стихотворение, которое может иметь и собственное название. Кроме того, в состав книги входит несколько циклов стихов, в которых каждое отдельное стихотворение тоже озаглавлено. Получается, что некоторые страницы открываются сразу тремя заголовками. Естественно возникает вопрос, как воспринимать названия музыкальных произведений, вынесенные в сильную, заголовочную позицию, как читать книгу? Автор дает читателю два ключа для чтения: название книги и определение жанра, обозначенное на титульном листе – «музыка».
Но прежде всего, стоит обратить внимание на название книги. «Эффект наблюдателя» – это группа гипотез, суть которых сводится к возможности влияния наблюдателя на элементарные частицы и восходит к идеям создателей квантовой механики, так как является следствием проблемы измерения квантовых эффектов. Подробно «эффект наблюдателя» рассмотрен в многочисленных трудах ученых. Н.Бор в статье «Атомы и человеческое познание» пишет о ведущей роли наблюдателя в формировании реальности. В.Гейзенберг в книге «Физика и философия» упоминает субъективного наблюдателя. Х.Эверетт в научной статье «Формулировка квантовой механики через соотнесенные состояния» пишет про осознающего наблюдателя. С.Хокинг в своей книге «Краткая история времени. От большого взрыва до черных дыр» пишет о принципе неопределенности, имеющем отношение к «эффекту наблюдателя». В свете данных гипотез можно воспринимать книгу Дмитриева как индивидуальное, субъективное наблюдение автора за музыкой и ее трансформацией, результатом которого становится поэтический текст, что подтверждает и сам поэт: «Тексты во многих случаях и построены на видении музыкальной композиций. Умозрительные видеоклипы» [2]. Хотя, скорее всего, смысл заглавия гораздо шире, о чем мы будем говорить далее.
Еще одна подсказка дана читателю на титульном листе, где кроме имени автора и названия сборника размещено и авторское определение жанра книги – «музыка». Если следовать ему, музыка играет главную роль в книге, ставя стихотворные тексты в зависимую позицию. Но сам автор, корректирует данное определение, говоря о том, что музыка здесь не жанр, а название одного из разделов, случайно вынесенное на титульный лист: «Следующий том мог называться “Мысленные эксперименты”, но был поглощен в этот один-единственный том “музыка”. <…> Поэтому название вверху (а это имя автора/исполнителя – название произведения) я воспринимаю как “рабочее название”. Текст писался под эту музыку. По факту я мог бы рабочее название убирать после написания, но я оставлял. Тем более, читателю это может дать намёки» [2].
Таким образом, раз уж названия музыкальных произведений сохранены и являются составляющей заголовочного комплекса, мы не можем их не учитывать при анализе книги. И поскольку названия музыкальных произведений предшествуют названиям стихотворений или поэтическим текстам без заголовков, именно они становятся «отправной точкой их развертывания» [3], «первым шагом к интерпретации произведения» [4], настраивают определенным образом на его восприятие, т.е., берут на себя некоторые функции «образных заглавий с усложненной семантикой» [4]. Но, с другой стороны, они выполняют и функции эпиграфа – являются метонимическим знаком музыкального произведения, формируют эмоциональную тональность поэтического текста, приводят в движение тезаурус читателя, являются своеобразным сообщением об авторе, его музыкальных вкусах, коммуникативном намерении. Они и графически оформлены как эпиграфы – автономны и выделены определенным шрифтом и рисунком. Но полноценные диалогические отношения возможны, конечно, только при условии полной семантизации музыкального произведения. Как отмечает Ю.Лотман, «эстетический эффект возникает в момент, когда код начинает использоваться как сообщение, а сообщение как код, когда текст переключается из одной системы коммуникации в другую, сохраняя в сознании аудитории связь с обеими» [5]. В обратном случает его роль может сводиться к сугубо декоративной, в лучшем случае – информационной, если надеяться на то, что любознательный читатель выяснит, что же это за произведение.
Если исходить из ситуации, что и имя автора музыкального произведения, и само произведение знакомы читателю (или стали знакомы), т.е. без труда восстанавливаются (звучат) в памяти, то в таком случае «музыкальный эпиграф», как и литературный, несёт с собой определённую информацию, является «эмоциональной доминантой» [6], «программирует сеть ассоциаций» [7], «провоцирует создание эстетического напряжения “своё – чужое”» [8]. Поэтический текст становится своеобразной аллюзией, в некоторых случаях – продолжением или развитием темы, в других – ее поэтическим, вербальным воплощением, как в стихотворении с предшествующим ему названием музыкального произведения Terry Rile «A rainbow in curved air»:
Неопределенный артикль перед rainbow –
это пёрышко для щекотания воздуха
до гусиной кожи дождя [9]
Терренс Митчелл Райли, композиция которого является «эпиграфом» для текста Дмитриева – это американский композитор и музыкант, творчество которого относят к минимализму. Текст-миниатюра Дмитриева обыгрывает не только слово из названия музыкальной композиции – «rainbow», но, по сути, вербально воспроизводит импровизационную легкость электронной музыки Райли, становится тем, что поэт называет «умозрительными видеоклипами» [2].
Соотношения поэтического текста и музыкального произведения могут быть самыми разными, но они всегда присутствуют. Это и общее настроение, его тональность, связь поэтического ритма и музыкального, параллелизм некоторых приемов структурирования текста (синхронизм частей, обрывочность, незаконченность музыкальной фразы и поэтической) и т.д. В цикле «Механические куклы Пьера Жаке Дро», открывающем сборник и состоящем из трех стихотворений – «Автоматон “Рисовальщик”», «Автоматон “Каллиграф”» и «Автоматон “Музыкантша”», развернута настоящая история, закладывающая основные темы и проблемы сборника. Предшествуют всем трем произведениям цикла музыкальные композиции французской группы «Klimperei», известной своей «игрушечной» наивной музыкой, создающей сказочный, ирреальный мир.
Klimperei в переводе с немецкого означает «бренчать», «наигрывать», и они действительно наигрывают мелодии, отражающие прежде всего их эмоциональное состояние. Один из музыкальных критиков так пишет о группе Klimperei: «Кристоф и Франсуаза Печанац представляются мне маленькими детьми, попавшими из мира своих детских фантазий в мир взрослых реалий, мир, пропитанный агрессией и тотальным безразличием. А они наивны и чисты, несут светлую искренность, щемящую тоску, иронию и веселую грусть, приоткрывая дверцу в свой волшебный мир» [10].
Первая композиция называется «La maison de poupees» («Дом кукол»), вторая – «Сinétique excentrique» («Эксцентричная кинетика») и третья – «Оuverture» («Открытие»). И здесь, конечно, прямая перекличка со стихотворными текстами. И дело не только в названиях композиций, но и в характере самой музыки Klimperei, стиле группы.
Стихи посвящены механическим куклам Пьера Жаке Дро – известного часовщика и механика, искусного создателя анимированных музыкальных часов с поющими птицами и фонтанами, а также автоматических механизмов — автоматонов, считающихся «одним из лучших примеров решения задачи механического человека» [11]. Высшая степень его мастерства была достигнута в 1774 году при изготовлении трех кукол-автоматонов: Писаря (Каллиграфа), Рисовальщика и Музыкантши, которым и посвящены три стихотворных текста Дмитриева.
Рисовальщик-автоматон в виде пяти-шестилетнего ребенка, который рисует карандашом на листе, время от времени останавливаясь, созерцая нарисованное, затем дуя на бумагу, чтобы удалить с нее соринки, ерзая на стуле, совсем как живой ребенок. Кукла традиционно несет в себе некую тайну сосуда или ларца, вместилища для чего-то неосязаемого и бестелесного, «является образом души человека» [12]. А создание механических кукол – это воплощенная мечта людей сравняться с богами и создать подобие человека. В книге «Эффект наблюдателя» многие описываемые явления, как и музыкальные композиции, связаны с механическим, искусственным миром, и шире – миром техники или новых технологий: механические куклы, андроиды, механические оркестры, кинетические скульптуры, slow motion, педаль звуковых эффектов, google cache и т.д. Все это ведет опять же к теории, продекларированной в названии книги и имеющей отношение к области науки: мир вокруг только относительно освоен человеком, он полон невероятного, невозможного, пока необъяснимого, как и человек, который пытается познать себя и мир.
Значимость первого стихотворения подчеркнута и рисунком на обложке книги, воспроизводящем не просто «Рисовальщика», изображающего один из трех доступных ему рисунков – собаку, но и, возможно, целую символическую галерею творцов-изобретателей-мыслителей, причастных к созданию механизмов, теорий, произведений. Есть здесь и прямая связь с посвящением «моему сыну – Яну», расположенном на обратной стороне титульного листа. Так, еще до стихотворных текстов, вводится тема детства – переходного мира, связанного с наивностью, искренностью и верой в волшебство.
Противопоставление или взаимодействие «механическое-живое», «искусственное-подлинное», «реальное-иллюзорное», «возможное-невозможное» – набор семантических осей сборника. И, если говорить о композиции, то первое стихотворение перекликается с одним из последних в книге, не только закольцовывая таким образом основную смысловую линию, но и поворачивая тему совсем другой стороной, как в «Невозможном объекте» Вячеслава Колейчука [13], которому посвящен один из текстов в книге. Стихотворение «мы – заводные фигурки…», как и множество квантовых экспериментов, работает методом от противного, что, впрочем, вполне в духе Дмитриева, известного поэта-минималиста, создателя амбиграмм.
мы –
заводные фигурки,
которые наши неосмотрительные дети
получили в подарок
из рук незнакомца
за просто так!
на вопросы о незнакомце –
дети темнят,
выкручиваются,
говорят неправду
а вдруг нас у них отберут?!
а взамен –
дадут деревянные кубики
Стихотворение расположено во второй части сборника, которая предполагалась как самостоятельная книга – «Мысленные эксперименты» [14]. Здесь действительно есть стихи с названиями некоторых экспериментов: «Мысленный эксперимент “Кошка Шрёдингера”», «Мысленный эксперимент “Бесконечные обезьяны”», «Мысленный эксперимент “Гипотетическое животное Лотце”», «Мысленный эксперимент “Белая лошадь Гуньсунь Луна”», каждый из которых – способ исследования природы мира с помощью воображения. Ведь согласно открытиям квантовой физики, реальность – «это невидимая энергетическая система, лежащая в основе всего мироздания» [15], и наши мысли и слова очень тесно связаны с ней, поэтому мысленные эксперименты, это не просто некоторые опыты из мира науки, но, по сути, и вся наша жизнь.
«Слово» – один из лейтмотивов книги Дмитриева, как впрочем, и «пространство» и «время». И интеллектуальная игра с буквами и словами – это тоже мысленные эксперименты, способ познания. В одном из интервью Дмитриев говорил об этой связи: «Моя настольная книга “Краткая история Вселенной” Ст. Хокинга. Все, что касается квантовой механики или теории всего, вызывает мой самый живой интерес и волнение как художника. Действительно, а откуда ВСЕ взялось. И поэтому мои игры со словами – это способ потерявшегося сознания понять: где ты и что ты» [16].
Кстати, многие названные в книге музыкальные композиции или их творцы, связаны с механическим, искусственным миром, миром техники. Композиторы и коллективы чаще всего являются первооткрывателями, изобретателями чего-то нового: Пьер Бастьен – создатель музыкальных машин; творческий музыкальный коллектив The Residents активно использует в творческом процессе новые технологии и постоянно экспериментирует, создавая параллельно с музыкой видео, одними из первых создали видеоклипы; Alva Noto – звуковой художник, создающий аудиокартины из различных тресков и помех и т.д.
Кроме этого книга в стихотворной своей части изобилует именами, принадлежащими области культуры, искусства, и чаще всего это имена именно авангардных художников и скульпторов: швейцарский скульптор Жан Тэнгли с его необычными фонтанами (метамеханика); нидерландский художник и кинетический скульптор Тео Янсен – создатель движущихся под воздействием ветра скульптур животных; русский художник Вячеслав Колейчук – представитель кинетического направления в современном искусстве и т.д. И все эти имена – характеристика не только интересов самого поэта, но и его стиля. Все они относятся к области новаций в искусстве и отражают вектор исканий автора. Дмитриев в полной мере синтетический поэт, склонный объединять в едином целом художественного мира самые разные факты культуры, природы и науки на основе неких универсальных критериев.
На титульном листе книги как раз и сконцентрирована вся важная информация: кроме названия книги и определения жанра здесь есть еще и рисунок, имеющий непосредственное отношение к замыслу книги. Это два частично механизированных зайца. С одной стороны это практически иллюстрация к одному из стихотворных циклов книги – «Механические оркестры Пьера Бастьена», с другой стороны – отсылка к произведению Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес», с третьей – эмблема стиля самого автора и квинтэссенция книги.
Цикл, названный «Механические оркестры Пьера Бастьена» состоит из четырех стихотворений, каждое из которых озаглавлено: «play scissors play», «Mecanium», «paper organ», «meganologie», что является названиями музыкальных оркестров П. Бастьена (и композиций ими исполняемых). Музыкальные произведения, служащие эпиграфами (рабочими названиями) для стихотворений цикла, – «Relay. Part 6» и «Musique machinale», принадлежат тому же композитору-изобретателю и напрямую коррелируют с поэтическими текстами.
«Relay. Part 6» – это часть текущего звукового проекта «Реле», представляющего собой последовательное сотрудничество-эстафету между композиторами, где каждый берет из предыдущей работы идеи и звуки и создает новое, (что в некотором смысле представляет собой и книга Дмитриева). Сопровождается проект и пояснительными записками композиторов, из которых каждый следующий участник может «извлечь выгоду» [17], т.е., получить некий импульс. Так П. Бастьен, подхватил тему ножниц, использованную предыдущим участником проекта «Реле» – Поли Фибре, и включил в свою композицию «scissor player» («ножничный плеер»), созданный им ранее, но именно в треке «Play Scissors Play» ставший «ритмическим и текстурным основанием» [17]. Как раз изображение этого «плеера» и использовано в виде рисунка на титульном листе книге Дмитриева, но его составляющие поделены между двумя зайцами [18], наполовину изображенными вполне традиционно, что заставляет вспомнить кроме «ножничного плеера» еще и Мартовского Зайца из «Алисы в стране чудес», главного участника Безумного чаепития. Кстати, первый иллюстратор книги Кэрролла Джон Тэнниел, нарисовал Зайца с сеном в голове, что являлось распространённым в викторианскую эпоху способом изобразить сумасшествие. На рисунке в книге Дмитриева у одного из зайцев вместо головы ножницы.
Синтез отсылок к разным произведениям присутствует и в первом стихотворении цикла «Механические оркестры Пьера Бастьена» – «play scissors play», напрямую отсылающим и к «ножничному плееру», и к Алисе Кэрролла. И безумное чаепитие, и Мартовский Заяц, и ножницы как стрелки, идущие в разные стороны – всё есть реконструкция невероятного, метафора непостижимого Времени или шире – Вселенной.
play scissors play
ножницы – это:
- две просторные серебряные ложечки
для безумного чаепития
- двойная ракета-носитель
для запуска двух
пальчиковых путешественников сквозь материю
- наручные часы Мартовского Зайца
с большой часовой стрелкой
и указательной минутной,
идущими в разные стороны
чтобы случайно не напомнить про время
Пьер Бастьен в одном из интервью признался, что отправной точкой для создания его механического оркестра послужила литература: «…я начал конструировать мой оркестр после того, как прочел французского фантаста и предтечу сюрреализма Раймона Русселя, писавшего очень необычные романы, состоящие почти сплошь из описаний всяких невероятных изобретений». [19]. А для книги Дмитриева одним из таких претекстов явилась сказка Л. Кэрролла, которая всплывает еще в трех стихотворениях (с.19-21), рабочими названиями для которых являются композиции группы Klimperei из альбома «Alice au pays des merveilles» («Алиса в стране чудес»). В стихотворении «слово, влетающее в одно ухо…» есть даже прямая цитата из Кэролла: «I wish you had made it».
В книге Кэрролла, как считают исследователи, среди всего прочего отражены и «способы, с помощью которых мозг формирует представление о реальности. <…> Задолго до того, как у нас появились технологии для отображения страны чудес нашего мозга, Кэрролл уже очертил контуры этой страны с помощью своих шуточных мысленных экспериментов. Каждый из нас может узнать что-то новое о себе из «Алисы в стране чудес», но для этого надо знать, куда смотреть» [20].
И здесь хочется вспомнить еще раз название книги и термин «эффект наблюдателя». Он распространяется, конечно, не только на автора книги, но и на читателя, который «наблюдая» за неким произведением искусства, непременно изменяет его, так как видит по-своему. Можно вспомнить слова одного из композиторов, чьи произведения присутствуют в книге – Паскаля Комелада: «Каждый должен услышать то, что он хочет услышать» [21].
Траектория чтения не задается читателю, потому что набор знаний, личного опыта при таком количестве культурных и научных реалий будет у каждого свой. Книга, построенная на своеобразном слиянии различных кодов, становится идеальным полем для поиска смысла, попыткой прорыва за пределы слова и знака. Дмитриев говорит о том же в своеобразной аннотации к своей книге, размещенной не в печатном издании, а на странице в Фейсбуке. Видели ее немногие, поэтому стоит привести ее полностью: «“Эффект наблюдателя”, может быть, предстанет перед читателем как янтарная книга с шевелящейся поэзией внутри. Вероятно – как сводный каталог музыки, кинетических скульптур, механических кукол, мысленных экспериментов и прочих переживаний. Возможно, что явится в виде энциклопедии метафор с корпускулярно-волновой природой. А может так случиться – как расставленные в правильной последовательности слова, слова, слова. Наблюдение меняет наблюдаемое».
_________________
* Данная публикация представляет собой обновленную, расширенную версию статьи Татьяны Алешки, опубликованной в издании: "Русская и белорусская литературы на рубеже XX-XXI веков (К 100-летию А.И. Солженицына). – Мн.: «РИВШ» БГУ, 2018".
Литература
1. Дмитрий Дмитриев – автор пяти сборников стихов, пишет на русском и белорусском языках. Участник лонг-листа премии «Дебют» (2003). Публиковался в антологиях «Освобожденный Улисс» (антология русскоязычной поэзии за пределами России) и «Русские стихи 1950—2000 годов. Антология (Первое приближение) В 2 томах», а также сборниках по итогам премии «Дебют» — «Братская колыбель. Поэзия» и «Анатомия ангела». Участник выставок визуальной литературы «Worttandem» (Баден, Швейцария, 2010) и «Wort, Forum Schlossplatz» (Аарау, Швейцария, 2012). Стипендиат Literarisches Colloquium Berlin (Германия) и Landis & Gyr Stiftung (Швейцария).
2. Из личной переписки с Д.Дмитриевым.
3. Веселова Н., Орлицкий Ю. Заметки о заглавии // АРИОН №1, 2014.
4. Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М., 2003. С. 849.
5. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике и типологии культуры. - Талинн, 1992. Т. 1. С. 86.
6. Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М., 2003. С. 850.
7. Тураева З.Я. Лингвистика текста. - М., 1986. С.54.
9. Дмитриев Д. Эффект наблюдателя. - Vilnius, 2015. Далее поэтические тексты цитируется по этому изданию.
11. Биографическая энциклопедия «Личности»
12. Энциклопедия знаков и символов
13. Объект, созданный В. Колейчуком, под определенным углом зрения действительно опровергает законы геометрии. Еще в 60-е годы математик из Великобритании Роджер Пенроуз опубликовал рисунок, на котором был изображен треугольник с тремя прямыми углами. Колейчук несколько лет спустя сделал его физическую модель.
15. Кехо Дж. Квантовый воин: сознание будущего. - Минск, 2018. С.7.
16. Поэт Дмитрий Дмитриев: красота из хаоса. (Беседовал А. Федорченко) // «Наша газета». 10.10. 2012.
17. Serial Collaboration by Loscil, Pierre Bastien, Others (MP3)
18. Фразеологический оборот «убить двух зайцев» вполне вписывается в семантическую структуру книги: литература и музыка, искусство и наука, искусственное – подлинное и т.д.
19. Пьер Бастьен: зачем роботу играть Моцарта? //Коммерсантъ. №63. 11.04.2006. C. 22.
20. Степанов А. 5 настоящих чудес мозга, описанных в книге «Алиса в стране чудес»
21. Паскаль Комелад. Биография