08 октября 2020 | Цирк "Олимп"+TV № 34 (67), 2020 | Просмотров: 615 |

Свет в тени памятников

Даниил Задорожный

Даниил Задорожный – поэт и журналист. Родился во Львове, в 1995 году. Лауреат поэтической Премии Аркадия Драгомощенко (2019), финалист украинских поэтических премий «Гайвороння» (2018) и «Смолоскип» (2016-2017иил, IV премия). Публиковался на платформах Litcentr, «полутона» и «Солонеба». Участник семинара «Теорії та практики феміністського та жіночого письма» с Галиной Рымбу. Пишет на украинском и русском языках.

смотреть на свет в тени памятников

у кого-то из родственников
погибли друзья, посадили деревья, полузакрытые города зарастают рощами НКО, весна мерцает россыпью митингов, цветёт белым, как дети сдувают
горсти пепла, повзрослев, пух тяжелеет, как земля на марсе или вода с другой планеты:
второй демографический переход на титане, вращение элементалей, прощание с кассини – и люди были правы
и нет

мир и взаправду меняется и не то что он никогда не будет прежним
но он станет больше нормальным, безликий :падающего подтолкни, предвидь неизбежное и движим будь параллельно, следя одним глазом: рожать будут меньше, незаметная демократизация домашних режимов, участие новых животных, их кооптация, высшие приматы празднуют день Исхода из Африки вместо поминальных маршей по человеку, сплетённых д(р)евовидными националистами; с тела возвращается холод, теплом скользит снег, и меньше одежды, и более явным
становится всё, что было; в этот год
вокруг нас – вокруг всех
столько других людей погибло
то есть в разы заметней, чем обычно
что "мы" наконец увидели:

столько растений с зажатыми в листьях закладками, некормленые коты простуженно кашляют в пыльных комнатах опустевших квартир погибших старух
домой не вернувшихся после пасхи

проступая ночью, пока ищут тебя среди новостей в ленте, и не находят
устало пьянеют родители, полимилиция гоняет подростков в масках еще до всякого карантина
за радикально левые акции
за кормёжки бездомных по выходным под церковью
гречка, вегетарианство, свидетели – все говорят о себе по новой
этике; змея африки

– это далеко не всё, чего мы не успели увидеть, пока государство, отблескивая беретами в жёлтых жилетках, касками с пустыми, безномерными знаками
пытается скрыть это

но ты замечаешь, что паук в ванной, – как в тексте ненужное
на пустых страницах непрочитанных книг, купленных годы задолго
овеществляются надписи: "бедность – это чудовищнейшая из болезней", гласила из них
гласила одна из пер...

***

король умер? н-нет-т, мы убили его – ну, что ж
тогда, да здравствует королева!
женщины начнут стаскивать автократов с беларуси
[разница между мужской и женской смертностью в россии: отредактировано]

но чёрные лебеди материнства, насим талеб, нет, не то чтобы ты был не прав, и не то чтобы ты ошибался
но они повсюду, ими кишит все небо, и только как точки – белые галки загибающихся солнц

что толку видеть их все это время, если смотрим одним и тем же взглядом – как на квазары в космосе – одной и той же оптикой
как в глаза любимой, мечтая о ней в кровати и без неё
в котором, в одном из, кажется, карий, теряются даже нейтронные звёзды

тоскую, ибо в последние дни звёзд совсем мало

*
безумный зверь в одиночке подполья
мечется в своей проклятой квартире – это та, в которой всю жизнь едва слышимо гудела проводка в родительской комнате

до сих пор гудит, и спустя 20 лет с последнего сна
я не смог в ней уснуть – но приснились кошмары
комары кусают, чем больше убить их
стрёкот сверчков за открытым окном, трамвайный грохот, да, я знаю, как шелестят
едва разросшиеся липы вместо старых и срубленных, листья касаются глаз
как ладони – стёкол

а вот он всю жизнь спал в той грёбаной комнате
каждую ночь этот звук разъедал его мозг, его спящего
как возраст разъедает мозги родителей, на кол-во детей удваивая
и может ли быть так, что причина всего в чём-то одном и/или именно в этом?

это как сказка, красивая спекулятивная гипотеза, как:

*
: как тот пёс так выглядывал сквозь щель в заборе, то одним чёрным глазом
то другим зелёным, и лучше бы он лаял, чем так молчал

интересно, кому он несёт палку в дом, в котором 20 лет никто не живёт?
и где бездомные начали пропадать там, оставаясь в нём первую зиму
дальше никто уже не решался спать
во всем городе
вообще
в принципе

15 июля

русская весна гниёт уже седьмую зиму (скорей всего – будет)
мама псковского десантника взбирается с отдышкой на могилу к сыну:
нет, никто больше
не пытается ей помешать, нет, ничего не рифмуется
и не срывает цветы, ленточки – никто не хочет хоронить яму
пока стихи переписываются

но и не скрывает того, что именно здесь лежит. кто-то за что-то
продолжает получать медальки – за что же?

кто-то за что-то – литературные премии – но за что же? – инообыденного
государства
и оправданные ожидания
поддержку, откуда не ждали

– но ведь всем всё равно, – говорит юля [и я понимаю, о чём она, да, на чувства и память, но
чувство памяти
притупляется

и иногда просто так, иногда они просто отсутствуют, а не только от/и из-за языка
или возраста
или гендерной социализации
сына]

***

сетевой груминг

алгоритмы facebook’а

и виртуальные формы неравенства. силовая машина, поедающая самое себя
эрозия лоялистского большинства, литературная машина
имманентных деятелей, пожирающая молодых поэт_ов, поэт_ок
а как же транс/небинарные, всё через слэш? нет, не _ок, ай, чёрта в ступе, напишу поэтических животных [а кстати, как тегнуть кого-то в стихотворении, из любимых?] обучение
оффлайн/онлайн для иностранцев и бедных, переходящие из zoom’a в zoom курсы

всё время теперь на работе, онлайн, не работая, как на работе
на связи, дигитальное поствремя
постсоветского
постпространства

[– а как же пытки имени лётчика и героя советского союза барыса акрэсціна
что ассоциируются теперь с насилием?
что делать? – врывается в стих её папа]

*
прямые, как хребет, и кривляющиеся, электоральные демократии, гибридные режимы
информационных автократий . автократические черты ее лица, моей страны
моей родины, преданной ради мЫшления по вЫготскому. можешь ли ты поверить мне? можешь ли ты поверить мне, что это сегодня?
что это ХХI век? доверять мне?

я сам больше не смогу поверить себе
осознанность . медиация/медитация . дзен . и Вселенная
хуевые духовные практики

да и не надо . меня же ведь не существует . нет надобности верить мне . верь моим тезисам
если они доказуемы . доказано нейробиологами

*
морская любовь . и ритм каверов
и командировок
на известные треки ХХ века

и Исход из Эгипта, Украины и Беларуси
.
политика квир
идентичностей, рессентимент по ницше и месть всех ипостасей
постфеминизма. и неоправданно неопытное непопадание пальцем в смартфонов камеры, клавиатуры, как выворачивать карманы при обыске
старым диктатором

инфляция  доверия в обществе

выворачивать, как на кисти, изнанку света

*
родина-мать [въебёт или выебет, деточка]
пристрелит тебя, парень, родина-ма
ть, безотцовщина выбьет всю дурь из тебя поэтичную
в этом пьяном угаре поколения пьющих поэтов

пренебрежительно слышу как говорят на них "бумеры"
новая этика – новое пренебрежение
дискриминация, в принципе, та же, любимая

мое поколение больше юзает, иль юзает, ломая верлибры, наркотики
мое поколение – нельзя генерализировать черты поколения (?): харрасмент, Роскомнадзор и наркотики
.
острая еда на ночь провоцирует грустные мысли о своём месте в иерархиях
бумер, ты перепутал свои стихи с твиттером, сквозь-сонно бормочет она

***

ничего не происходит. ты куришь на том балконе, в узкой прослойке света, слишком тусклой, чтобы читать книгу

но усталые новости, над которыми не задумываешься, но задумываешься над тем
что не над чем больше задуматься после прочтения, невозможность
сосредоточиться

хотя, запоздалое, в статусе – "бросил". можешь

исправить ошибки: опять уловить/упустить ритм/истину в тяжёлом стихотворении? а как же вновь, время, вовремя остановиться? осознаёшь вещь: просто день. не успеваю то, что должен быть сделать вчера, пропуская, начинаю с того, с чего бы следовало начать завтра, слова, и игнорирую всё, что происходит сегодня; пью
день, снюхивая сон ночью. и разрываюсь на части теперь, сдавливая миф, сжимаю сейчас. ... обесценив пространство и космос

обсценной логикой.

не могу приложить себя к месту, как лёд к ранке
и подорожник. я всегда думал, что вселенная расширяется, но полез в google, и физики говорят, что, напротив: что зрачок сужается и любовь схлопывается. мы не такого уж разного рода банальности, как и верлибр, и рифма, движение
анти/ауточастицы. а я очевидно нахожусь в другом времени. извини-
те, нет, извини меня, милая, что не-до-понял этого
гораздо раньше, потратив наше время впустую   
подарив нам время в пустоте. что ты будешь делать, доставая память из карманов, иссохший гербарий

между страниц домашки чьей-то дочери? родные  и  нелюдимые. летнее время
для зимних вещей.

помнишь, что то, о чём мы шутили ... – и как всё оказалось, в том, что мы не считаем итогом
совсем не смешным... разорван сей мир
как пасть
и раздвинут
кто бы мог сшить его без критики/критической потери крови? но мы не будем заниматься тем, чего не хотим, а? [а] я пишу этот стих, этот сверток, сказал наконец, и из-за чего бы не было больно, а теперь – болит, как рука, и из-за отсутствия интернета: он тоже не смог сохраниться.

перформатив управляет речью, да, милая?
стих вновь стал чем-то больным, более значимым, значим, чем ты, милая. это говорит о чём-то? или о ком-то? или же стих помогает мне видеть значимость, твою значимость – через собственное его, просветлённое взглядом разлуки навылет. всё говорит обо всём, хартман, объекты
всегда были
куда эмансипативней женщин. традиционно отстают мужчины. категории
и их флуктуации
эссенциализм, которого не существует. но то, что я что-то [не] знаю. что я что-то выкупил. я был бы прав, но во всём ошибался, т-с-с-с, ничего
я больше не знаю
милая.

*
это и есть
событие

вот

*
развести речь
и мЫшление

*
поэма повседневности:
ты вновь разглагольствуешь о феминизме. я все ещё молчу о гендере

реакция твоих нейронов
на слишком грубое неравенство
и неучастие
в выборах

***

яблоня от яблока недалеко падает. топором от дерева – звук есть, но его просто не хотят
услышать. [хочу быть кошкой в слоу-мо]. да и вавилонская стена языка разрушена, хотя никто не планировал, не знал как
её можно достроить – так что же за ней?
никаких варваров; там такие же, как и мы, люди, немного китайцев – по ту
сторону: это кто ещё варвары? больше нет оправданий для непонимания
каждый другой теперь совсем незначим, чем чуть более, чем ничего

люди все время чего-то хотят
и ужас лишь в том, что когда мы не можем им этого дать
мы никому не нужны
а так хочется

сами себе надоевши
человек – как сетап без панчлайна