Стихи
Лутц Зайлер (Lutz Seiler)
(перевод Екатерины Евграшкиной)
Подробнее об авторе
fin de siècle
я шел в снегу послевоенное
нервозных плеток ламп в затылок
и через венский моцарт мост там
на веревке все еще сидел усталый
ирландский сеттер он
был мертв и ждал меня то
есть я отвязал веревку
от цоколя перил и начал
потихоньку зверя туда-сюда
качать лишь кожа да кости
колоколов звон снег сугробы
запел я
песенку про дунай туда-
обратно (я был ребенком) мертвый
сеттер кружился в правой
руке над балюстрадой
он вращался
большой и легкий в нервозном
ламп послевоенных свете и рана
на шее все углублялась свист
раздался а его онемевшие
глазные чаши устало
двигались открыл-закрыл: и ты бы
полюбил механику такого взгляда
отныне став еще сильнее одиноким
над этим снегом, и мостом, и старой песней
мозг мертвых воскресенье
считаю про себя, пока не засыпаю
вращение сегодня тише чем всегда
на ста трава на овцах прорастает
потом исчезли все внезапно.
отмыта кровь, откачено дыхание
он с гноем со своим хребтом
привязан накрепко к хромированному небу.
никто есть кто-то сильнее одинок чем
хлеб наш насущный дай нам
и печень почки горло
дай нам и крылья
легких ибо река исходит
по твоим плечам из
времени: закланный агнец
возмездие бога, разрыв
семи очей
на лезвии скальпеля[1]
что остается останется
сначала ты услышишь запах наказанного
плеткой скелета столов перед палаццо[2]
неспешно прогуливаются хорошие
стихи по направлению к дому
и пьют через большие
вырезанные из бумаги глаза
за твой сон стакан
в котором машешь ты рукой ты
помахал рукой и
должен продолжать махать не
спешное мгновенное но равномерное и мертвое
движение руки как элемент руки как
большой и белый как будто из лица
вырезанный глаз на
высоте трибун
что должно быть должно
жаль его руки были слишком коротки и не дотягивали
до пальцев. его ноги были тоже очень коротки
жаль где же
были его ступни. жаль шея в себе была очень короткой
туловище, господин туловище, был слишком короток для самого себя, он
был рад рукам и ногам, но жаль, их нужно было
вытягивать
до пальцев пианиста, до ступней танцора, отруби –
годдис
1.
этой дорогой к насмешке[3]… листва
приручена и
пожирает тени ног
2.
«совсем когда мужчина со своей левреткой
идет по незнакомому
подпрыгивая, хоть
слабы колени, в
ногах печалясь
и снова на ногах, как я –
шагами мерил дорогу желтого дома»
3.
тысяча девятьсот девятнадцатый год: при
анамнезе слегка
расставлены ноги над
ящиками с насекомыми и
пришиты в летучей позе. поэзия –
мое ортопедическое ремесло
бетон
двое серых внимательных детей облокотились
на высоте портала один
держал в руках желтый дом
другой читал про жили-были
так каждым ранним утром и
тоска саму
себя не знавшая упала на колени
вглубь плит из гравия в гранит
кошачье серебро du
bistmîn[4]так мы стояли и смотрели
наверх всегда внизу
обмениваясь тяжелыми чернилами на
кончиках пальцев судорожными
поцелуями под капюшоном ich
bindîn[5]: из цемента, щебня, железа арматуры
снаружи на посту
я что-то
произнес, безруко
спел: и
тени выкурил.
на легкие я принял шахты где
в пустом пространстве шорох что
вдоль заграждения наружу
переползает к вагонеткам – семнадцать лет
до текста. катаясь в снежной пыли над
бутылками с остатком грима нечистот где
тишина стремительно
сочится мимо
короткими и скорыми толчками в
произведение
розы
розы лежат в тени
они прохладны – что, однако,
значит: сжать, препарировать, «эмоционально
отжившее». однако
слишком уж легко устроен ящик
с валиком, и резонансами, и парой
фресок - чтоб сделать
мрачный текст, который движется вперед и
руку опускает медленно на твой затылок:
срежь эти розы, они
начинают думать
[1] Помимо известной строки молитвы «Отче наш», стихотворение содержит аллюзии на фрагмент из «Откровения Иоанна Богослова»: «…и посреди стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных на всю землю…» (Откр., 4, 5-9)
[2] Возможно, в тексте обыгрывается Calamita Cosmica — гигантская скульптура-скелет длиной 28 метров, созданная итальянским художником и скульптором Джино де Доминичис и находящаяся на Palazzo Reale в Милане.
[3] Текст содержит в себе трансформированную цитату из «Песни Ренштейга» Г. Рота, известной в качестве своеобразного гимна области Ренштейг в Тюрингии (эту версию подкрепляет то, что сам Л. Зайлер родом из Тюрингии и должен быть хорошо знаком с ней). Оригинальная строка песни звучит как «Diesen Weg auf den Höhen bin ich oft gegangen» («я часто ходил этой дорогой на [горных] высотах»), на основе омонимии (Höhen – Höhn) Зайлер преобразует строку, указывая на одно из самых заметных качеств поэзии Я. ван Годдиса – насмешливость, саркастичность, желание глумиться и зло высмеивать.
[4] «ты – мой» - слова из старейшего текста немецкоязычной любовной лирики, написанного на средневерхненемецком, найденного в рукописи монастыря Тегернзее и восходящего к 12 веку.
[5] «я – твоя» - там же.