10 декабря 2021 | Цирк "Олимп"+TV № 36 (69), 2021 | Просмотров: 654 |

«Не потому что был учитель». Всеволод Некрасов об ученичестве и учительстве

Елена Пенская

В этом сюжете нет ничего неожиданного. Неизвестного. Просто мне давно хотелось собрать рассредоточенное по разным «отделам» житейским, исследовательским, практическим, за 30 лет – с 1978 по 2009 гг. – с момента моего прихода в семинар профессора Анны Ивановны Журавлевой на филологическом факультете в МГУ и нашего знакомства с Всеволодом Николаевичем Некрасовым. Началось с нескольких «электрических ударов». Со своей школой мне было непросто расстаться: все еще «не отпускал» любимый учитель литературы, к словесности приохотивший. Он много лет вел школьную театральную студию, на одно из выступлений которой в музей Достоевского пригласили и Анну Ивановну с Всеволодом Николаевичем. Успех и привычный теплый прием публики контрастировал с их ледяной реакцией. Они остро почувствовали в происходящем пафос назидательности, «программности», учительства. По мере взросления и мне стали открываться через их подход эти стороны, помогавшие потом на многое смотреть трезво. Позднее Анна Ивановна говорила, что и ее сокурсники, участники семинара В.Н.Турбина, проживали в свое время похожие состояния: «обычное дело – переходить от очарования и завороженности наставником к анализу, спокойным оценкам, сопротивлению и даже неприятию». Здоровую прививку я получила тогда в конце 1970-х. Затем она благодаря Вс.Некрасову и А.И.Журавлевой переросла в стойкий иммунитет.

***

учись учись

учись учить

учить учить

читать писать

… (Всеволод Некрасов)

Вскоре я прочитала статью Анны Ивановны о тютчевском стихотворении «Silentium» (Журавлева А. И. Стихотворение Тютчева «Silentium!» (К проблеме «Тютчев и Пушкин») // Замыслел, труд, воплощение. – М.: МГУ, 1977. – С. 179–190. Замысел, труд, воплощение...: Посвящается С. М. Бонди. — М. : Издательство МГУ, 1977 (imwerden.de)). Тогда на втором курсе меня поразила мысль, сформулированная с предельной ясностью. Говоря о Гоголе 1840-х годов, А.И. Журавлева пишет о том, что русское общество становится свидетелем трагического конфликта Гоголя с литературой. «Великий художник стремится стать Учителем, Пророком, отбросив свое творчество и отрекшись от лучших своих создании. Пройдет несколько десятилетии, и Лев Толстой провозгласит необходимость отказаться от художественного творчества и объявит литературу ложью, чуть ли не барской прихотью. Это случай крайний, декларации и поступки экстремистские. Но и у других русских писателей нет-нет, да и мелькнет эта же неудовлетворенность». А в самом названии стихотворения Тютчева «Silentium!» расслышана не просто «учительный», а «учительский» призыв, как будто бы произнесенный в классе: «Тишина!»

К 1996 году, времени, когда составлялся совместный – Анны Ивановны и Всеволода Николаевича – сборник «Пакет», стало ясно, что в литературоведческих статьях об Островском, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве, о литературоцентризме и литературном герое, о проблемах пушкинского канона обнаруживаются их общие размышления, общая чувствительность к "срывам” в учительство, не только прозрениям и открытиям, но и злополучиям, заблуждениям литературы XIX- XX века.

«Театр А.Н.Островского. Книга для учителя» (1986) не утратила свою актуальность и сегодня. Для А.И.Журавлевой и В.Н.Некрасова Островский необходим потому, что у него есть «одно свойство», благодаря которому он становится «неоценимым союзником в воспитании нравственного чувства: драматург не читает зрителям нравоучений. <…> зло он умеет сделать смешным. Эта книга обращена к учителю-словеснику. Сама природа преподаваемого предмета сделала учителя-словесника главной фигурой в эстетическом воспитании школьников, а значит, в конечном счете в формировании культурных навыков всего народа».

Школьное, учительско-ученическое как состояние не гипертрофированное, а вполне законное, как нормальное и даже закономерное освоение опыта на практике существенно для понимания эстетической природы Вс.Некрасова. Можно наметить целый пласт таких органических состояний.

Некрасов изначально, семейно связан с педагогикой. Его отец Николай Матвеевич был школьным учителем истории и географии. И мать до болезни занималась дошкольным воспитанием. В подмосковной Малаховке перед войной отец получил небольшую дачу в поселке Обрабпрос – Объединении работников просвещения - построенном еще в 1929 году по распоряжению Н.К.Крупской. Первое правление Обрабпроса возглавлял адвокат Вячеслав Евгеньевич Адамов, дед Е. О. Адамова (министра атомной энергетики в 1998-2001 гг.). Его дом-крепость, громадный особняк в 2000-х находился напротив некрасовского и выглядел угрожающе по сравнению с некрасовским, почти вросшим в землю.

Одноклассники Виталий Бедев и Юлий Остринский бывали в квартире в Сокольниках 24 марта в день рождения Некрасова. А рассказы об их школьной жизни поразили меня однажды в 1986 году, когда мы вместе с Анной Ивановной и Всеволодом Николаевичем отправились летом в Феодосию. Позднее в начале 1990-х Некрасов, отвечая на вопросы Владислава Кулакова и в беседе с Ириной Врубель-Голубкиной в 2004 Искусство — это конкурс продуктов — Журнальный зал (gorky.media), вспоминал свою 170-ю школу на Петровке, учителей. О школьной среде и атмосфере и о другом, например, о школьном же товарище Алике Русанове, от которого много поэтического произросло в практике Некрасова, будет подробно написано уже в завершенной книге памяти...

Что еще нас ошарашило из Некрасова-школьного? Среди приятелей детства был Алексей Игоревич Цюрупа (1933-2010), журналист и литератур, естествоиспытатель, преподаватель высшей школы, театральный критик. С конца 1970-х обосновался на Камчатке, а когда приезжал в Москву, навещал В.Н. Некрасова и А. И.Журавлеву. Взрывной и яркий, он фонтанировал историями, разыгрывал сценки, представляя в лицах героев. Некрасову он прислал как-то мемуарный очерк о той самой 170-й школе. И Некрасов в ответ написал письмо. Этот азартный диалог воспоминаний, некрасовский разбор текста Цюрупы с искрометными в своей детальной точности замечаниями и функционально работающими живыми деталями получился завораживающим. И он тоже включен в книгу. Вообще Некрасов-рассказчик о школьном быте конца 1940-х – особый случай. Он совершенно своеобычный прозаик, еще недооцененный и пожалуй, не сопоставимый ни с кем. Естественный и органичный.

Это школьно-образовательное по обстоятельствам закрепилось и во внешней биографии. Поступление в Потемкинский педагогический, с одной стороны, было вынужденным: оказался там, куда приняли, на вступительных экзаменах получив 24 балла из 25 возможных, хотя по педагогической специальности не работал. Зато под руководством М.В. Панова (1920-2001), поэта и публициста, лингвиста, литературоведа, одного из самых ярких представителей Московской фонологической школы, Некрасов писал курсовую о фонетике Баратынского. Но учителем своим не считал.

А кого считал?

С этим сложнее. Про других ученическо-учительскую родословную выстраивать проще. Тут возникали какие-то свои счеты, как считалки. Вот с Васильевым и Булатовым все ясно – раз и навсегда: среди первых своих учителей называли как Фалька, так и Фаворского.

А лианозовцы… Сапгир и Холин произошли от Евгения Леонидовича Кропивницкого. Для Сапгира вообще никакой школы не было, а «был Учитель и ученики. Учитель жизни». Некрасов спорит с Сапгиром относительно своей ученической приписки к Евгению Леонидовичу. «Я скорее ученик Сапгира — но, правда, в такой же мере, в какой и Сапгир мой ученик. Потому что, скажем,

Автопортрет,

Автофургон,

Телефон-

Автомат —

стихи Сапгира 1959, даже 1958 года, а у меня

Санктъ

Петербургъ

Твердый

Знакъ

Александръ

Блокъ —

Холин влиял не меньше Сапгира. А если говорить об ученичестве, то учился я у Глазкова. Период для меня нелегкий: очень заразительная интонация и очень большое было почтение к Глазкову; впрочем, оно и сейчас осталось. Конечно, Глазков — большая фигура. И я долго не мог выпутаться из его интонации, из сентенциозности какой-то, которая у меня была похожа на глазковскую, но получалась, естественно, куда хуже». (из разговоров Некрасова с В.Кулаковым в 1990-х). Но спор непонятный. Скорее путаница, потому что Сапгир определенно высказывался о Некрасове в тексте, написанном для антологии «Самиздат века»: «Всеволод Некрасов нашел себя рано и сам… Так что ни в коей мере он не был учеником Евгения Кропивницкого» (цит. по: https://rvb.ru/np/publication/sapgir2.htm#29; дата доступа: 24.09.2021). Так что Евгений Леонидович Кропивницкий по отношению к Некрасову, безусловно, человек другого старшего поколения, но никак не учитель, объект уважения, благодарности, интереса, но и критики, спора, отторжения. Некрасов не принимал «всеядность» Кропивницкого, неразборчивость в собственном творчестве и в людях. Дмитрий Иванович Журавлев, дядя Анны Ивановны, заменивший ей отца (с родителями жили вместе в Сокольниках) оставил в своей записной книжке от 11 марта 1974 года такую фразу: «Сева зол на ЕЛК. Повздорили. Не подошел к телефону, когда тот звонил». Аббревиатура «ЕЛК» в дядиных записях означает «Евгений Леонидович Кропивницкий» (из личного архива Г.В.Зыковой, Е.Н.Пенской). Эти далеко не учитель-ученические отношения Кропивницкого и Некрасова, хотя по-человечески, порой, теплые, подтверждаются и перепиской, опубликованной в сборнике «Лианозовская школа» между барачной поэзией и русским конкретизмом» (М.:Новое литературное обозрение, 2021). Несколько рукотворных самиздатстких книг Некрасова изготовлено в доме Кропивницких, около 100 работ Евгения Леонидовича находятся в коллекции Некрасова, часть из них, так же, как и записи авторского чтения, неизменно включались Некрасовым в литературные вечера, им устраиваемые.

1979-й год, по признанию А.И.Журавлевой и В.Н.Некрасова автору этой статьи, - один из самых тяжелых: «осиротели» - в январе ушел из жизни Е.Л.Кропивницкий, в марте Екатерина Ивановна, мать А.И.Журавлевой, в июне – дядя Дмитрий Иванович. Евгений Леонидович Кропивницкий, несмотря на размолвки с Некрасовым, поначалу настороженное и даже скептическое отношение к Анне Ивановне в самом начале знакомства в 1967-1968 гг., к концу 1970-х воспринимался «старшим», «близким».

Начиналась полоса утрат. В 1981 не стало Леонида Ефимовича Пинского, специалиста по европейской литературе XVII-XVIII вв., философа-эссеиста, заядлого лианозовца. Пинского не стоит рассматривать в какой бы то не было мере учителем Некрасова, но мандельштамовские штудии, «умение отбирать», опыт прочтения Мандельштама, сформулированный им в послесловии к публикации «Разговора о Данте» (1967) для Некрасова стал чем-то вроде учебника, следы воздействия которого обнаруживаются в его собственной поэтике (См.Пенская Е. Н. Всеволод Некрасов и Леонид Пинский. К постановке проблемы // В кн.: «Вакансия поэта»-2: материалы двух конференций. Воронеж : 2020. С. 122-144).

В письме 14 августа 1982 г. А.И.Журавлева сообщала своей университетской подруге Л.В.Агеевой: «Прощались с Яном Сатуновским. Сева тяжело переживает. Говорит: пусто без старика. Виделись последнее время редко, да и размолвки были. Но никто к Севе, пожалуй, из старших так не относился, как Яков Абрамыч. Да и Сева на него оглядывался постоянно…» (Из личного архива Г.В.Зыковой и Е.Н.Пенской).

Поэтический язык Сатуновского, его открытия сильно влияли на Некрасова, а «оглядки» - цитаты в речи - всплывали часто, отчетливо узнавались.

Принципиально, что Сатуновский для Некрасова не учитель. Антиучитель. Но в связи с Сатуновским отчетливо проговаривается идея учительства-ученичества по Некрасову:

«Никакой не учитель жизни. Уж кто не учительствует, так это С.<атуновского> стихи.

Не учитель жизни, а преподаватель предмета. Не в учителе дело — каков он, смотри на него, учись, как он надувается, не себя изображает, пример подает, а смотри, как у него дело идет, как и почему он умеет. Делу и старайся научиться». (О Сатуновском <О Я.А. Сатуновском> по авторской машинописи с карандашной правкой, прочитанной М.А. Сухотиным, впервые опубликовавшим текст: http://vsevolod-nekrasov.ru/Tvorchestvo/Stat-i/O-YA.A.Satunovskom (дата доступа: 14.03.2020)

И может быть, неслучайно по разным поводам мы вспоминали некрасовское раннее. Оно стало общим паролем.

Сергей Сергеевич учитель

Купил себе увеличитель

Не потому что был учитель

А потому что в лотерею выиграл

(Сергей Сергеевич Аверинцев здесь в виду иметься не может: в 1959 году Сергея Сергеевича Аверинцева как Учителя еще не было. - позднейшее примечание)