21 ноября 2019 | Цирк "Олимп"+TV № 32 (65), 2019 | Просмотров: 2092 |

Cool Jazz

Александр Житенев

Рецензия  на книгу:
Mr. B. Text by Andrei Sen-Senkov, art by Sveta Dorosheva. - Azul Press, 2019. – 72 p.

Книжка о Чете Бейкере делает читателя счастливым. Это самое главное в ней. К ней хочется возвращаться как к протяженному событию, которое каждый раз разыгрывается по-иному. Собственно, так и происходит, поскольку образ-текст не схватывается сразу, а снова и снова оживает в своих деталях. Прежде всего потому, что текст и изображение здесь проницают друг друга. Это совершенно особый тип поэтической книги, в котором слово непосредственно рождается из рисунка. Графика создает здесь сюжет из возникновения текста, и на каждом развороте этот сюжет другой.

Разнообразная работа художника, Светы Дорошевой, со шрифтами, орнаментами, расположением текста и фигур создает эффект сложного интонирования, в котором пересекаются отсылки к разным графическим вселенным. Кажется, с нами говорят на языке модерна и ар-деко, но в нем угадываются референции и к черно-белой анимации, и к языку старого комикса, и к шрифтовым экзерсисам рекламы разных эпох. «Упоминательная клавиатура» очень широка: от мексиканских кодексов до ренессансных карт, от алхимических трактатов до инструкций по танцам, от киноплаката 1960-х до брейгелевского гротеска.

В книге изощренная и умная графика, в которой нет ни одного случайного жеста и сколько угодно вторых и третьих планов. О ней увлекательно думать, она дарит удовольствие быть раздразненным и обескураженным. Она не иллюстрирует текст, но визуализирует деталь, как правило, смещая ее смыслы и значения. Отношения между текстом и изображением здесь не метафорические, а метонимические: упоминание о выбитых зубах вызывает появление кулака в черном пламени, о «мешочке со смехом» – клоунских фигур, о героине и пощечине богу – изображение маковых головок и андрогина.

Слово сразу помещается в целую серию прочтений. Художник делает зримыми семантические развилки текста, показывая, как по-разному его можно «собрать». Поэтому одна и та же деталь нередко изображается дважды, в различных ассоциативных регистрах. В стихотворении заходит речь о «мышкиных слезах» – и в книге появляются фигура плачущей кошки-саксофона и силуэт кошки с белой мышкой в пасти; упоминается об ангеле, который становится на похожим на «иглу проигрывателя», – и мы видим ангела, ставшего медицинской иглой, и прерафаэлитский образ на виниловой пластинке.

Художница С. Дорошева в книге о Чете Бейкере выступает полноправным соавтором поэта, иногда проявляя не сказанное, вынесенное за текст. Так в развороте, посвященном Джеймсу Дину, его фигура появляется в языках пламени, а текст сопровождает виньетка, изображающего человека с детской машинкой, отсылающей к автокатастрофе, в которой погиб актер; стихотворение о cool jazz сопровождает рисунок человека, танцующего под патефон и женскую, и мужскую партии, и образ «кого-то одинокого», задувающего в день рождения зажженные им же свечи на торте, вдруг обретает второй план.
Необходимость сделать зримым незримое обусловлена самой задачей создать книгу о музыке и музыканте. Звук здесь соотнесен с орнаментальными лентами, петлями, кольцами; музыка – это то, что сплетено и закручено. Разные варианты рукописных шрифтов с их замысловатыми росчерками служат той же цели. Звук – бытийная основа мира, и нотные фрагменты вписаны в контуры слез и бомб, языков пламени и океанских брызг. Музыка выявляет грани вещей, и в портретах музыкантов подчеркнуты силуэт и линия. Один из этих портретов был какое-то время аватаркой поэта в Живом журнале.

Музыка для Андрея Сен-Сенькова – один из важнейших источников вдохновения: «Музыка вообще на первом месте для меня»[1], «Все пожирает музыка»[2]. Увлечение музыкой определяет не только множество совместных работ с музыкантами[3], но и появление отдельных текстов и циклов, так или иначе посвященных музыке. В этом ряду особое место занимает джаз - о его «культовых персонажах, иконах жанра» написана книга «ZZAJ»[4], ставшая отправной точкой для литературно-музыкального проекта «Kinda Jazz»[5]. В ней в числе других есть и портрет, составленный из фрагментов книги «Mr. B».
Странность такого хода на самом деле мнимая: книга о Чете Бейкере была сделана очень давно[6], но нашла издателя только в 2019 году – благодаря замечательному английскому переводу Э. Морс и счастливому стечению обстоятельств. Немногим ранее с небольшими вариациями «Mr. B» был опубликован в книге «Стихотворения, красивые в профиль»[7]. Нынешнее издание, как можно догадаться, наиболее аутентично замыслу, и его появлению остается только радоваться – другой проект С. Дорошевой и А. Сен-Сенькова, книга «PorNobody», до сих по существует только в виде сетевой публикации[8].
«Mr. B» - это провиденциальная биография человека искусства. Решающее значение в ней имеют отношения музыканта с инструментами, музыкантами и своим талантом. «Большая история» и история частной жизни – важная, но периферия. Событийная канва создается рассказом о новых возможностях и судьбоносных встречах: «начинал с тромбона», «любимая труба в 50-е martin committee», «начинает играть на флюгельгорне selmer»; «в кислородном 52-м бейкер знакомится с черли паркером», «знакомство и дружба с джерри маллиганом», «в 56-м альбом playboys записан с артом пеппером».

Центральное место в книге занимают опыты истолкования хитов Чета Бейкера. Отталкиваясь от названия композиций, поэт предлагает образные комментарии к ним, и все прочтения объединяют мотивы разъятого тела, старости и смерти: «вкусная фамилия baker / короткими пальцами / рисует мукой на булочках / лица тех / кто сразу появляется на свет в доме для престарелых». Мир открывается как рана, и любая попытка говорить о нем связана с созданием языка умолчаний, который ничего не может скрыть: «два стаканчика текилы / это удаленные голосовые связки / чтобы не было боли».

Самое очевидное объяснение этой «состаренности» или «изранненности» - в неосвоенном опыте мировой войны, отсылка к которой в книге возникает трижды: в связи с упоминанием о «разбитой бетонной копилке» Берлина в 46-м, о «послевоенной комнате где победителей все же судят», о 60-х, красивых, как «женщины не боящиеся рожать детей от оккупантов». Но в книге есть отсылка и к другой войне, в Корее, опыт которой оказывается еще более личным и болезненным: «после съемок в фильме hells horizon на теле биографии чета появились следы две маленькие точки как после лечения электричеством».

Парадокс Бейкера, делающий его интригующей фигурой, - это именно парадокс ветхости в красоте, обездоленности в избытке, беспомощности в одаренности. Это художник, который не может распорядиться тем, что ему дано, поскольку он отнят у себя самого. Все вещи в мире сдвинуты со своих мест, и даже в мажорной музыкальной картине фигура Бейкера напоминает о смерти: «в итальянском фильме urlatori alla sbarra / он лежащий в ванне американец / лежащий в позе осечки внутри тесной пули». Его тема – неосуществленность, создание словаря для «бога с ограниченным словарным запасом».

Закономерно, что узловыми элементами биографического мифа в книге «Mr. B» оказываются ситуации, в которых Бейкер лишен возможности заниматься музыкой: это уличная драка, в которой ему выбивают зубы, и это тюремное заключение, в котором он не может играть. «Игрушечное» и «болевое» переплетены, и в эфемерной детали отражаются разрывы мира как трагической клоунады: «чет и сигареты - / игрушечный джазовый мешочек со смехом дыма / вокруг задыхающегося мизинца». По этой же логике «дельфины» в книге «веселыми детьми» резвятся в «инвалидных колясках».

Несведенность противоречий и катастрофический опыт определяют нарастание мотива одиночества: в 8 фрагменте «кто-одинокий» - это устойчивая ассоциация, связанная с cool jazz; во фрагменте 21 «тени никому не нужных» - музыкальная тема в «Somewhere over the rainbow», во фрагменте 31 «приглашение самого себя на белый танец» - реальность последних лет жизни Чета Бейкера. Самоубийство предопределено самой природой творческого дара, и оно возвращает к началу не человека, а мир: «когда он выбросился из окна / амстердам просто перевернулся на другой / бог».

Интересно, что рождение в этой книге связано с ситуацией непереводимости, заведомой изъятости из поля общего. Поэт вспоминает о значении имени сына Бейкера Aftab («солнце») на персидском и моделирует непереводимую формулу, сопутствующую его собственному появлению на свет: «на языке индейцев чокто / рождение в оклахоме / похоже на подрагивание лап собаки / которой снится охота на кроликов». «Правильный английский», образец нормативного порядка, здесь чужое достояние. В нем музыкант сведен к литере собственного имени, к знаку, выражающему все и ничего.

Главное проступает в частностях, во второстепенной детали: «имея абсолютный слух / плохо понимал ноты / говорил что они слишком черные». В этом внимании к экзотичному и странному А. Сен-Сеньков оказывается неожиданно близок к барочной концепции «разнообразия». Написанная им биография «кунсткамерна», составлена из блестящих и удивительных эпизодов. «Это похоже на выращивание жемчужин. Попадает песчинка-пылинка, и нужно только создать правильные условия, чтобы она покрылась перламутром»[9]. В новой книге, продолжая этот ряд, есть и кеши, и акойя, и абалон.

____________________________________________