09 октября 2019 | Цирк "Олимп"+TV № 32 (65), 2019 | Просмотров: 983 |

«Освещенное окно, темнота во мне»

Йегуда Амихай

 

(Перевод с иврита - Александр Бараш)

Йегуда Амихай (1924, Вюрцбург, Германия – 2000, Иерусалим) – поэт, прозаик, драматург. Автор одиннадцати книг стихотворений, двух романов. Классик ивритской поэзии XX века. Лауреат множества национальных и международных премий. Переведен на 37 языков. Как отмечают исследователи его творчества, Йегуда Амихай «наиболее переводимый ивритский поэт после царя Давида». 

 

*  *  *

Знаменитый французский король сказал: после меня хоть потоп.
Праведник Ной сказал: передо мной потоп.
И когда вышел из ковчега, сказал: потоп позади.
А я говорю: я - внутри потопа.
Я ковчег, и я - чистые и нечистые животные,
и я - всего по паре, мужского и женского пола,
и я - животные, которые помнят, и животные, которые забывают,
я - виноградная лоза для лучших дней, но мне самому не пить этого вина.
Потом, в конце, я буду Араратом, высоким, высохшим, одиноким
и буду нести на плечах странный пустой ковчег,
в нем остатки любви, и память о молитвах, и немного надежды.

 

*  *  *
Когда человека бросает его
любовь - в нем открывается
круглое пространство, словно пещера
для чудесных сталактитов. Медленно,
будто пустая полость,
сохраненная внутри истории
для смысла, для какого-то назначения и для слез.

 

Освещенное окно, темнота во мне

Общественный парк превратился 
в парк одного человека.
Ты не должен возвращаться туда, 
только дотронуться до ворот, не входя,
только коснуться ограды, не заглядывая внутрь,
как трогают перевязанную пачку писем, 
не развязывая веревку, не открывая писем,
не читая,
как касаются поцелуем
свернутого свитка Торы, хранящего внутри 
свою историю и чудеса.
Ты не должен разворачивать свиток
и читать его - только любить
всем сердцем и всей душой.

Освещенное окно вырезает свет из темноты,
так твое тело показало мне часть бесконечного мира 
других, другого, другой,
темнота - во мне.

 

*  *  *

За каждым действием, которое я совершаю,
идут, как на похоронах, 
мальчик, которым я был много лет назад, 
подросток во время первой любви, которым я был, 
солдат, которым я был в свое время, и седой человек, 
которым я был час назад. И еще многие другие, 
в том числе и чужие, которыми я был и забыл об этом. 
И один из них, может быть, женщина.
И все вместе, шевелящимися и помнящими губами,
и все вместе, с влажными и блестящими глазами,
все говорят слова прощания и слова утешения,
и все опять разойдутся по своим делам и по своим временам,
как на похоронах.
И один сказал другому: «Главная задача
современной промышленности - создать материалы,
которые будут самыми прочными и одновременно легкими».
Сказал это и заплакал, и пошел своей дорогой,
как на похоронах.

 

*  *  *

Люди без будущего любят людей
без прошлого, встречаются на очень узкой полосе.
И по мере приближения к смерти
они становятся всё более отчаянными и храбрыми.
Расстояния упакованы в дома и сады перед 
проезжающим окном. Когда ты едешь, то 
против своей воли слушаешь чужие разговоры.
Ты не хочешь ничего знать, кроме движения часовых стрелок,
с которыми забываешь о времени. Против своей воли слышишь
и против своей воли живешь. Твой жесткий гнев превратился 
в усыпляющее жужжание путешествия.
Бог покидает Землю именно сейчас,
когда я живу на Земле. 
Ты не можешь ничего изменить. 
Думаешь о поездке, о каких-то ее деталях,
дорожных принадлежностях. 
И о точных пальцах, которые делают 
приборы и инструменты, самолеты из легкого металла,
для легкого расставания. Ты думаешь о поездках,
не о побеге и не об удовольствии, а
о поездках других людей, как камни, думающие
о необходимости для птиц совершать перелеты -
и что в них это тоже есть. 
Не зависть и не тоска, а мои глаза,
и мои кровеносные сосуды, и волосы, и вещи, взятые в дорогу,
и грохот поездов, перестук колес в пустых залах.

 

Музей в Ахзиве

Большой якорь увяз во дворе. Он будет ждать вечно
свою потерянную галеру. Его ностальгия украшает мир,
его ржавчина – флаг всего, что потеряно и не вернется.

Рядом с воротами гора пушечных ядер
прошлых столетий. Все сложены вместе: ядра, попавшие в цель,
и ядра, пролетевшие мимо. Тот, кто их собирал,
не проводил различий. 

С крыши видна Западная Галилея,
плодородная и зеленая, из самых тучных, обильных в стране.
И шоссе утопает в ней, как края обтягивающего купальника
в плоти бедер и в ягодицах. Очень желанная страна.

Внутри дома много вещей вперемешку.
Прилежный цеп - молотило из старого откровения,
веялка из пророчеств, каменная ступа,
сохранившаяся от людей, которые умерли.
Множество предметов, чтобы молоть, чтобы толочь,
чтобы раскалывать, множество предметов, чтобы
закрывать и выравнивать, предметы, чтобы строить
и чтобы разрушать, как в Экклезиасте. Но
больше всего ручек, потерявших свои сосуды,
остались только они. Что можно понять из всего этого
о душе человека и обо всем, что осталось. Что можно понять
о потерянных сосудах и о руках, которые их держали.

К вечеру солнце опускается в море,
как тот, кто услышал о смерти близкого человека.

Возвращающийся с моря несет сандалии в руках,
будто держит в руках свою душу.
Газета, с точной датой, летит по воздуху.
Проходят два военных корабля: один на север, другой на юг.
Дневные люди сменяются вечерними.
Я вижу смену караула при свете фонаря.

На холме напротив, где когда-то был город, ночью раскрываются
древние гробницы. Наоборот, чем это происходит с цветами.

 

Из цикла «Боги меняются, молитвы остаются»

Пути жизни запутаны, связи спутаны. И я 
узел, который невозможно развязать.
Как будто кто-то завязал узел на платке, чтобы вспомнить
о чем-то. Не знаю, что я должен напомнить и кому. 
Может быть, я должен напомнить Богу
сделать мир лучше. Не знаю. Я узел, чтобы что-то 
вспомнить. И это всё, и это моя жизнь.

 

Александр Бараш (1960, Москва) - поэт, прозаик, эссеист. С 1989 года - в Иерусалиме. Автор пяти книг стихотворений, последняя - «Образ жизни» («НЛО», Москва, 2017). Финалист Премии «Мастер» за книгу переводов избранных стихотворений Й.Амихая («Книжники», 2019).