06 октября 2016 | Цирк "Олимп"+TV № 22 (55), 2016 | Просмотров: 1910 |

Геометрический специальный план

Юрий Гудумак

Подробнее об авторе

 

Кажущаяся бессвязность текста –
функция его эллиптичности.

Читая текст,
мы зря уповаем на то,
что возникающие фигуры, понимаемые риторически,
должны непременно пониматься топографически.
Порознь взятые, они как будто верны,
соединенные же в одно целое –
не образуют того единства,
о котором толкует нам
топокарта.

Очевидно одно:
текст все больше походит
на расплывчатое бормотание, бред,
а картографический его аналог –
на воображаемую анаморфозу.

Продолжать апеллировать
к современной топооснове,
при таком обороте, не то что бессмысленно –
уже картографические прецеденты времен Яблонца
свидетельствуют о том, что речь у него
вовсе не о местах,
насыщенных неточными измерениями,
а скорее об изменении самой метрики пространства,
детерминируемом размерностью синтаксиса.
Отсюда – наличие между фрагментами
образуемых ими пробелов, пропусков, переходных,
построенных по принципу метафоры зон,
их сложных анаморфированных наложений
и – возникающих пространств.

Геометрический специальный план
селений Кирпицы
(она же Яблона Новая) и Гужуманешт,
составленный частным землемером Зельским, –
вероятно, одна из первых попыток того,
что в эпоху постмодернизма
приобретает статус
«карты, заменившей территорию»,
«земли, накрытой собственной картой»,
и в этом смысле –
придающая сведениям о ландшафте
видимость «достоверных».

100 сажен в английском дюйме –
невиданно крупный
для того времени масштаб построения,
оставляющий у нас впечатление,
будто это даже не калька с действительности,
а сама действительность,
помеченная августом 1875 года,
скрепленная медной печатью и заверенная подписями
Мирового посредника 2-го участка Ясского уезда
и Бессарабского Губернского Землемера.

Существенно важно, однако, то,
что это действительность,
еще не настолько измененная бегом времени,
чтобы слишком уж отличаться от той,
с которой столкнулся
лишенный аспекта бренности призрак движения –
загадочный концептуальный персонаж
Яблонец.

Невозможно рассматривать
такой обширный вопрос в примечании.
Тем не менее, вероятно, с него
следовало начинать.

 

Межи

Контурно обозначенное пространство
представляет собой ромбовидную фигуру,
вытянутую с севера на юг от закраинной Стугарии
до северных подступов к Селеменчику,
и с запада на восток – от пустошей Караниды
до опушки гипотетического,
уходящего за пределы плана,
Камбольского леса
и Дождливой горы.

Северо-восточная сторона ромба
отграничивает его от смежных земель
состава вотчин Алуниша и Пустиолы,
юго-восточная –
от вотчины Старой Яблоны.
Две другие стороны ромба,
не являясь, в сущности, таковыми,
замыкают с запада земли вотчины Новой Яблоны
сплошной ломаной кривой.

В действительности,
последняя образует из юго-западной стороны фигуры
довольно значительный выступ (Гаслам),
тогда как из северо-западной – она образует
обратно симметричную выступу выемку
(Закаранидье).
Оба элемента
настолько соотносятся по форме и площади,
что при накладывании их друг на друга
мы и в самом деле получаем
почти идеальный ромб:
с продольной осью «север – юг»
приблизительно в восемь километров
и поперечной «запад – восток» – 
четыре.

 

Холмы и долины

Совокупность неровностей
земной поверхности
представлена в теневых штрихах,
обеспечивающих пейзажное,
рельефное изображение местности.
Чем гуще тени, тем больше разница
в форме рельефа.

В общем и целом,
разница в форме рельефа
приходится большей частью на косогоры и рытвины,
образуемые сетью глубоких долин,
изобилующих изгибами.
Вырисовывающаяся при этом область,
не затронутая теневой штриховкой,
удивительным образом совпадает
с продольной диагональю ромба.

Это огромный извилистый выпуклый водораздел.

Крайние наивысшие точки его,
на севере – 230м и на юге – 236м, –
не что иное, как несколько смещенные,
визуализированные в натуре
вершины ромба.

На запад и на восток от оси
срединное водораздельное пространство
на всем своем протяжении испещряется
гулкими пустотами долов, глубей и западин,
определяющих неповторимый
орографический рисунок Яблоны
и создающих ее
незабываемый облик.

 

Реки и озера

Указанная срединная ось –
естественная линия волока-водораздела
между системами рек Галдаруши, Копачанки
и верховьями Устья.
В сумме они дают
разветвленную густую сеть
водотоков разного порядка.
Но на месте самых мелких из них
теперь мы находим лишь суходолы
или, в лучшем случае,
болотистые ложбины.

Окрашенные светлою синею тушью,
живописны при взгляде на план
пруды.

Некоторые из них
существуют поныне, обнаруживая свой,
как минимум – полуторавековой,
почтенный возраст:
Дорофткоев (нынешнее Любительское)
и Конопляный (Пидметы),
пруд, в котором угадываются
очертания камышовой лужицы Стугарии,
плюс один из прудов
в цепочке теперешних Каранидских.

Всем известное За Горбом –
не что иное,
как верхняя половина ложа
исчезнувшего большого Исправникова пруда.
У слияния Яблонского Ярка с Кирпицким ручьем,
теперь там сельские, зарастающие камышом, огороды,
также значится водоем.
И еще один –
на зеленой поляне Каприорского леса:
его название уже в те времена
гласит о его незавидной участи –
Сухой.

 

Леса и поля

Собранное вокруг древних прогалин
пространство, с его возделанными полями
и обширными пастбищами на старых пашнях,
жнивьях и пустошах,
лишний раз подтверждает,
что лес – не местность,
а ее горизонт.

Таковы не имеющие места на плане
пограничные: лес Камбольский
и лес Рышканский.
Тогда как о лесе Пуяк (Каприорском),
должном бы уместиться в периметр плана,
нет уже / еще и помину.

То же можно сказать
и о лесе Гыртопском
и о всех возникших впоследствии парадоксах
так называемой
новейшей «внутренней периферии» –
чащобах, перелесках и рощицах,
заброшенных виноградниках и садах.

Единственные участки природного леса,
отмеченные в масштабе
разбавленной на воде зеленкой,
сохранились лишь у подножия холмов Жии
(имеются ссылки на то,
что еще в начале прошлого столетия там росла
прекрасная вековая дубрава,
принадлежавшая княгине Вяземской),
и такая же пара-тройка участков леса
на Каменцах.

О чем это нам говорит?

О том, что о славной традиции
гончарного производства и обжига глины
к тому времени напоминают одни названия:
Макитра, Кирпица и Каранида.
Что лачуги-мазанки
остается строить из кирпича-сырца,
а топить – кукурузной соломой
и кизяком.

 

Способ заселения плана

Селения Кирпица
(она же Яблона Новая) и Гужуманешты
выделены на плане единым коричневым контуром –
контуром, покрывающим долину Яблонского Ярка,
раздваивающегося в верховьях,
благодаря слиянию с Кирпицким ручьем,
на две лощины.
Днища их,
вероятно, играли роль
желобов текущей воды,
одновременно – ветродуев,
обеспечивавших необходимую плотность
расположения мельниц: водяных и ветряных.
Общий уклон долины на юго-восток
совпадает, к тому же,
с направлением преобладающих северо-западных ветров.
Так что наукообразная диаграмма розы ветров
фактически повторяет
единый контур селений.

Географическое положение долины –
другое ее преимущество:
северо-западный край Кирпицы
вообще тяготеет, что подтверждается
последующим вектором заселения плана,
к срединной области меридионального водораздела.
Современная окраина Кирпицы –
не что иное,
как геометрический центр ромба.
Наиболее удобная привязка его
к реальному пространству –
хребет Могила.

Однако в 1875 году
такой привязкой скорее были
Архангело-Михайловская церковь – перекрестье ромба
(место это до сих пор, хотя и по другой причине,
называется Фигурой)
и господский дом Бантышей – ядро
его технико-экономической
инфраструктуры.

Оба объекта,
данные теперь лишь в проекции,
продолжают быть: сюда ведут
и отсюда отходят во всех направлениях
сельские, окольные
и проселочные дороги.

Дороги, в том или ином виде,
существуют поныне и даже сохраняют свои,
обусловленные топографией местности,
изгибы.
Лишь немногие их этих дорог
пали жертвой геометрии,
возникшей из размежевания
полей и огородов.
Но, в каком-то смысле, они до сих пор
фиксируют способ раскрытия плана,
каким его мог наблюдать
Яблонец.

С этих приводораздельных высот,
описываемых линией
господский дом Бантышей –
Архангело-Михайловская церковь – хребет Могила,
открывается изумительнейший вид
на долину Яблонского Ярка,
венчающийся на востоке грандиозным куполом
Дождливой горы.

Таковой Дождливую можно видеть
только из Новой Яблоны.
Потому-то, в ментальном плане,
Дождливая больше принадлежит ей,
чем месту, на котором расположена, –
за пределами плана
геометрического.

По сути дела,
Дождливую следовало бы принимать
за восточную оконечность ромба.
Нечто подобное, наконец, можно сказать
и о покоящемся у ее подошвы
илистом водоеме Камболи,
до которого Яблонец
якобы не дошел.

Таинственные Гужуманешты
от века до века будоражили
воображение исследователя.
Но если и вправду допустить,
что Гужуманешты сыздавна занимали
среднее течение Яблонского Ярка,
то уж никак не правый его склон,
зияющий на плане 1875 года
совершеннейшим пустоплесьем,
а именно левый – входящий
в единый селитебный контур.

Как бы то ни было,
это второй основной вектор заселения плана,
обусловленный естественной ориентацией
долины на юго-восток,
старым обычаем людей селиться
на обоих берегах занятых ими рек
и, ближайшим образом, – по направлению
к кладбищу.

Кладбище
находится как раз на периметре ромба –
наиточнейший ориентир, но – незримый страж,
его незримых границ.
Дальше на юго-восток и юг –
Яблона Старая.

В силу каких-то
странных исторических обстоятельств,
то ли просто дурного правления,
две Яблоны относились
не только к двум разным вотчинам,
но – волостям. Каждая была по отношению к другой
стороною мертвых.

Понятно,
что по прошествии лет все они переженятся,
их потомки составят население
большой, сросшейся в одну,
Яблоны,
а кладбище,
бывшее линией разделения,
станет местом собора и поминовения
всех усопших.

 

Рамка

Итак, мы видим,
что Геометрический специальный план
вполне отвечал поставленной цели
наитщательнейшего и щепетильного учета «земли
поселянского надела, последовавшего на выкуп
поселянами Копачанской волости селений
Кирпицы (она же Яблона Новая) и Гужуманешт
из вотчины того же наименования
владения Дворян Бантыш».

Это, однако, не могло спасти от того,
что, в попытке охарактеризовать экономическое,
политическое, социальное и проч.
положение деревенских захолустий,
называлось в Европе модным,
по тем временам, словечком –
абсентеизм.

В сущности говоря,
Геометрический специальный план,
рассчитанный в румбах,
градусах, десятинах и саженях,
нацелен на то, чтобы лишить Яблонца
какого бы то ни было резерва пространства,
обнаруживающего склонность
к редукции всего ландшафта к некоему уделу:
высвобождению мест, норовящему обернуться
скоплением неуместностей.
Хотя бы и в форме,
которую открывает нам
текст Яблонца.

В этом смысле
текст Яблонца – остается условием
всякого будущего.

Он научает нас
стремиться к невидимому.