16 мая 2012 | "Цирк "Олимп"+TV" №3 (36) | Просмотров: 2446 |

Секс с мирозданием

Дмитрий Орлов — семейный, бесконфликтный человек, как говорят о нем коллеги-архитекторы. Для студентов кафедры урбанистики архитектурного факультета СГАСУ он талантливый преподаватель с отменным чувством юмора. Пожалуй, самым неоднозначным — автором — Орлов видится фотосообществу, но на то у него есть свои объяснения. 

- Вы преимущественно снимаете сериями. Почему?

- Из-за природного занудства, наверное. Кроме того, питаю страсть к коллекционированию, складываю фильмы, музыку на диск, как по полочкам. И всю жизнь занимаюсь проектами, отсюда привычка к дисциплине, систематизации.

- Какой перед Вами — жителем, архитектором, фотографом — предстает Самара?

- Для жителя она неудобная, неправильная, даже безобразная и нечеловеческая. И такой она была всегда, сколько себя помню. Только в детстве стояли запахи асфальта и бензина, а сейчас их нет. Но прежде я и не ездил за рулем, не замечал всех явных неудобств и разрушений. Однако как архитектора меня город радует, поскольку вижу, что фронт работ растет. А как фотографа Самара впечатляет своей хаотичностью. Люблю сворачивать в те места, где пестрота, это привлекает.

- Что важнее — смотреть или видеть?

- Разницу понять нелегко. С какого-то времени я стал не просто глядеть по сторонам, но постоянно ощупывать глазами мир вокруг в поисках кадра. Раньше было передвижение от точки к точке, теперь смысл — в простом хождении. Вообще, весь фокус в том, чтобы сошлась ситуация. Скорее всего, нужно все-таки подготовленное сознание, некий багаж, на этой-то основе и можно что-то увидеть и поймать. Совпадения, удачи, случайности происходят постоянно, они вокруг нас. И их становится больше в зависимости от размера  багажа. Надо лишь успеть сообразить, построить кадр, чтобы техническая часть при этом не занимала никакого времени. И мне лично поэтому проще снимать сериями. Возьмем «Метаполитику» (последняя серия Дмитрия Орлова — прим. авт.) — я заранее знаю, что ищу, в какую схему это вписать. Просто надо найти этот случай. А если снимать не серийно и просто ждать удачи, то вероятность сделать хороший кадр снижается. Хотя удовольствия и чуда здесь несоизмеримо больше.

- «Метаполитика», очевидно, появилась не просто так...

- На фоне последних событий в стране. Не первый год я вижу эти плакаты и листовки, напечатанные на самой дешевой бумаге, но висящие долго и выцветающие великолепно. На каждом углу — куча лиц. Бумага выгорела,  изодралась по краям, но центр — в нем обычно лицо — всегда остается. И вот такие безымянные лица, с одной стороны, глядят с каждого дома, как на кладбище, они изуродованы, как истлевшие трупы, с другой стороны, все они — политики, живые люди, которые в параллельной реальности постоянно мелькают на экране. Сюрреалистично. 

- Аналоговая и цифровая фотография. Есть в них разница, по-вашему?

- Не думаю, что это разный изобразительный язык. Нет здесь и технологической разницы, разве что пленочным фотоаппаратом приятно щелкать. Вообще, если предположить, как технологически развиваться фотографии, то, на мой взгляд, до молекулярного уровня. Сколько ни увеличивай разрешение, должна сохраняться деталировка. Как в борхесовской «Книге песка»: сколько ни пытаешься перелистывать страницу, всякий раз остаются еще несколько. Страницы бесконечны, залы в вавилонской Библиотеке — тоже. В фотографии это необходимо, особенно в стрит-фотографии, где явно не хватает макрорежима.

- Как бы Вы охарактеризовали направление, в котором работаете?

- Прямая фотография и дегуманизированная фотография. Что означает прямая? Это не постановочная съемка, даже если речь идет о натюрморте. Для меня лично интереснее найти его, чем поставить. А что касается  дегуманизированной фотографии, то я сошлюсь на Ортега-И-Гассета. Смысл в том, что искусство создается не для зрителя, а, коротко говоря, для положения вещей. Не был бы я атеистом, сказал бы, для Господа Бога.

- На сайте «Fixxer» (комьюнити, созданное самарскими фотохудожниками Сергеем Осьмачкиным и Дмитрием Орловым — прим. авт.) Вы однажды высказались так: формализм есть форма секса с мирозданием. Это, по сути, и раскрывает понятие «дегуманизация искусства»?

- Полагаю пафосными утверждениями, что без любви вообще невозможно созидать, рождать что-то в искусстве. Вопрос в том, какая любовь. Формализм — это тоже любовь к миру, но любовь неплатоническая, это, иными словами, секс с реальностью. И придумал это не я: советский архитектор Сергей Малахов, когда появились компьютеры, заметил, что вместе с их приходом из архитектуры уходит всякий секс. А секс в данном случае — работа с картоном, бумагой, карандашами. И без этого архитектор не умеет, не может и не хочет работать. На «Fixxer» меня частенько упрекают в холодности, расчетливости, противопоставлении искусству математики. Я с этим абсолютно не согласен. Как раз формальные вещи — это точно такая же форма любви.

- А что Вы думаете о таком известном противоречии, как тотальное наступление визуальных образов? Журналы, газеты давно не читают, скорее, просматривают, улицы изобилуют наружной рекламой... И как же быть с нашим логоцентризмом?

- Поворот в изменении визуального мышления пока незаметен, откровенно говоря. Ведь если оклеить стены газетами, литературы в этой комнате больше не станет. Так же и с изображениями: если стены увешать картинами, визуальное образование не появится. Прибавится только визуального мусора. И в обоих видах искусства — в литературе, равно как и в фотографии, нет качественного скачка, только количественный. Да, гораздо больше людей сегодня стало способно фабриковать изображения, производить снимки в промышленных масштабах. Но формируют ли они эстетический вкус?

- Тогда с помощью чего формировать фотографический экспириенс? И какова в связи с этим судьба фотографии как искусства?

- Можно пассивно делать хорошие картинки. Я студентов тоже пытаюсь научить видеть, а не смотреть. Искусство, разумеется, способствует развитию культуры в целом. Из отдельных капелек может набраться в результате тазик. Так и с авторами — багаж знаний и умений накапливает каждый, кто хочет понимать в своем деле и двигаться дальше. Массовая же культура развивается по своим законам, эти вещи на нее не воздействуют. И, когда фотоаппарат назовут бытовым прибором, останутся лишь ценители. Перестали же все хотеть быть музыкантами, как это было в 80-е, 90-е. Останется интеллектуальная, художественная фотография — при наличии бытовой, и это неизбежно. К элитарности стремится любое искусство.

- Как сейчас себя обнаруживает «попса»?

- Можно разделить современное сообщество на три касты. К первой относятся, например, фиксеровцы. Это люди, которые накапливают свой багаж, непрестанно ищут, снимают людей, улицы, помойки, порой даже пленочным фотоаппаратом, потому что на цифровой просто нет денег. По всей стране, по моим подсчетам, их наберется человек 500.
Вторая группа — так называемые дачники, это обычные люди, которые снимают для себя и выставляют снимки на фотосайты, чтобы пообщаться,  поболтать, поговорить. Они не обладают специальными знаниями, критика им неинтересна, и все стремятся к стандарту, хотят снимать одну и ту же фотографию — закат с пальмой, лицо ребенка. То есть ничего не выражают и  работают в шаблоне. Общаются они тоже шаблонно, подчеркнуто вежливо. Этот «кружок» достигает диких размеров — в нем тысячи друзей, и все друг за друга голосуют.
И отдельная, третья, каста — это «профи», снобы, которые работают в студии. Они презирают и тех, и других. Между собой не общаются, но дачники их уважают и считают избранными. 
В числовом соотношении любой сайт выглядит так: тысяча дачников, десять неудачников-критиканов и единицы «профи», не принимающих ничью сторону. Я себя отношу к группе, которую называю неудачниками — чтобы рифмовать с дачниками. Но, впрочем, это и неважно. Главное, что мы можем себе позволить давать советы или, наоборот, принимать их, соглашаться или не соглашаться по поводу снимков, съемок и камер. Выражать свои мысли, не рискуя быть при этом никем не понятыми. Заниматься одним и всем — фотографией.

 

Металирика. Серия фоторабот