15 февраля 2019 | Цирк "Олимп"+TV №30 (63), 2019 | Просмотров: 1363 |
Собеседование и соучастие (о книге Виталия Лехциера "Своим ходом: после очевидцев")
Сергей Лейбград
Подробнее об авторе
Новая книга Виталия Лехциера (Своим ходом: после очевидцев. – М.: Новое литературное обозрение, 2019. – 192 с.), одного из самых заметных и актуальных поэтов своего поколения, достойна того, чтобы стать событием. Возможно, даже со-бытием. И для самого автора. И для его читателей в разных концах страны и мира. И для всех, кто, находясь в плену русской речи и неизлечимой русской жизни, пытается вырваться за границы катастрофического и при этом комфортного одиночества. Субъективного опыта. Всеобщей языковой пошлости, паразитирующей на лирическом пафосе и литературоцентричной инерции.
До известной степени это радикальная книга. Предельно радикальная. Нет, конечно, не с точки зрения громких публицистических откровений, шокирующих описаний нового социального средневековья, орнаментальных разоблачений человеческой природы или гибридной политической реальности, в которой снова почти невозможно отличить заложника от предателя. Отчётливо и подчёркнуто решительно отказываясь от традиционной, силлабо-тонической и квазилирической, интенции, Виталий Лехциер пытается развоплотить и разоблачить собственное – социальное и метафизическое, биологическое и политическое – существование как таковое.
«Жизни нет, если она не выговаривает себя в речи. Кажется, что слова повсюду, и в чем точно нет недостатка, так это в них. Но слова (…) – это ещё не речь, во всяком случае, не та речь, которая может засвидетельствовать процесс жизни…», - как писал сам Лехциер о другом сочинителе. И, конечно же, о самом себе.
«Своим ходом: после очевидцев» - это попытка, нет, это живой и честный опыт соучастия и собеседования, сознания и сочувствия, почти беспрерывного вслушивания и проговаривания, рефлексии и диалога. Целостного сосуществования с разорванным миром в бесконечном потоке подлинного и поддельного, индивидуального и трафаретного языка. В единственно возможном контексте. Современной русской поэзии и собственной биографии.
Точное ощущение контекста подчёркивается и тем фактом, что эта во всех смыслах новая книга Виталия Лехциера вышла именно в издательстве «Новое литературное обозрение». С очень вменяемыми и ясно артикулированными предисловием и послесловием Дениса Ларионова и Натальи Савченковой.
Я мог бы назвать свой отклик «третьим рождением Лехциера». Пережив в ранней юности влияние Иосифа Бродского, а затем уже глубоко и избирательно осмыслив открытия Всеволода Некрасова, «ловившего речь на поэзии», искания неподцензурных лириков и «органику» Михаила Айзенберга, уроки «московского концептуализма» и документальной поэзии, Лехциер сейчас, как никогда близко, приблизился к самому себе. К той горячей точке, через которую и добывается универсальное высказывание во время скомпрометированной исповедальности.
Очень важно отметить, что эта книга стихов, освобождённых от конвенциональных поэтических признаков, ни в коей мере не является книгой профессора-философа, преподавателя или исследователя медицинской антропологии. При том, что непосредственный автор не скрывает своих профессиональных ролей. Наоборот. Но в нашем случае мы имеем дело исключительно с поэзией и художественной литературой даже в самых биографических сюжетно-тематических нарративах и изгибах. Где речь (язык, письмо) автора невозможна без пронизывающих её многочисленных голосов соучастников и собеседников вкупе с антогонистами и почти уже анонимной масс-медийной и бюрократической реальностью. Где коммуникативный разрыв не заменят никакие социальные сети и интернет-сообщества…
Между почти прозаическими, новеллистическими, документально-дневниковыми разделами, где выговаривание физических и социальных травм осознаётся (артикулируется) так же остро, как и травм семейных и исторических, в «Своим ходом» находятся два раздела, в которых настойчиво доминирует личная интонация «непосредственного участника». Интонация, фиксирующая время, речевое пространство, номинативы и события единственной жизни уже не «лирического героя», но отдельного свободного субъекта. Человека. Осмысляющего свою небосводу и неотрывность от контекста. «Обнаружение ограничений// с которыми должен жить»…
Удивительно, что новая книга Виталия Лехциера не зачёркивает, а лишь неизбежно актуализирует, во всяком случае для меня, самые горькие, самые тонкие и точные пульсации русской поэзии другого катастрофического и, казалось бы, древнего времени. «А я за ними ахаю, крича// В какой-то мерзлый деревянный короб:// - Читателя! Советчика! Врача! На лестнице колючей - разговора б!» Осипа Мандельштама и «Бог знает, что себе бормочешь,// Ища пенсне или ключи» Владислава Ходасевича.
Виталий Лехциер знает, очень хочет знать и понимать, что же он бормочет. Он настаивает на со-знании и со-участии. Но это не освобождает его от беспомощности и безнадежности поэта, интеллектуала, мыслителя. Человеческой особи, родившейся в далёком Ташаузе и необъяснимо живущей в Самаре. Как некий Кант в своём провинциальном и потерявшем собственное имя Кёнигсберге…
----
опубликовано в самарской "Свежей газете. Культура" № 19-20 (148-149)