Зарисовки восполнений
Александр Фролов
Дерево шагает, вода смеется в альманах времени, жжет в разлом перекрестка полынь закликая, строчки замесив тесто, пробиты эстакады волокон, в которых дождь назначает себя таковым, распутывает клубок насекомого, янтарь выветривая сквозняком навзничь.
Произношение нор пламя степь громом раздувает, заучивая грядущего слитки в надломе перекрестного угадывания. Шероховатость помех. Погребение знака. Вольтаж звука. Небо латали птицы и газеты, ровно пополам разделив присутствие чего-то.
Отлогие купюры града бродили теста стороной, вовлекая в танец все новых бритв переплеты, исправляя пароли пробуждения малахитовой штукатурки дерна.
Прокрученным диафильмом зимы островки увядания в стук горошины лицами всмятку. Галстук сна инеем в конверт глаз тает. Гортань пустыни в рулонах тумана пятится, пытаясь картин течение увязать роем светлячков, покинувших растёки оторванной люстры.
В овраге зерна – тишина воздушного змея скрепки снимает с текучести камня, прогревая ударения конуса дольками печеного яблока и сиреневыми безднами до игл сжавшихся вечеров, продетых молитвами напыления на движении монет по глянцу снимка стола, текучего, как камень ударения в степени кипения.
Кванты ветра баланс наклоняют обрывками обожженных численностью песка (знать каждого в лицо) и ножами пыли плакатов. Радуга оковы сбрасывает на пепелище мельниц, (до нас доходят только окончания слов, предметов, плыть – возможно) так же тектонические оправы, в которых "я" замедляется, немым кино оставаясь невооруженным глазом.
Канон забывать частотой стрелы в окне океана – черной полыни дымка завязью поджога вероятна: пыльца хаотичных шахматных иллюминаций по дыханию сажей вьется. Купорос крови по дворам расклеван инфернальным почтальоном, бьющемуся о ковыль судорог смещенного насилием значения.
2
Артерии – мяты, полны снега песен, предрасположенности к луковым кольцам, или же ты забыл на поздравительной открытке нарисовать жабры? Слова были. Крушение авиалайнера. Черным ящеково. Слова были в оторванной голове статуи? Болит чай ручной улитки.
Мяч сносит влево – оператор показывает жест – трактуем как "продолжить", но он уходит. Признание неизвестного. Говорили о концептах периферийного. Нигилизм формы – все по согласию сторон. Воск смолы. Смола воска. Подрамник света бирюзы по прожилке выстраивать, за ячейки капли поднимая в статуе дождя, сгорающих как пух в отлове крупных особей. Переметы мух в стеклянном броске кукловода – выпад фехтовальщика, пронзившего пробегавшие надписи у него перед глазами.
Ореховая скорлупа как доказательство аксиомы нужности ведения дневника, хотя и частный случай, но своевременно опущен занавес. Было прочитано столько книг, а названия не вспомнить. Разве что радуги пригоршню зачерпнуть, остальное вычеркнуть, ссылаясь на моральное устранение источников и несвоевременность присутствия бальзамированных предплечий воздуха, их нотные модальности, не знающие усталости путешествий по аорте руды будущих значений.
3
Скульптура глаза – производное от белого. Нести плечи вечера облаков. Рассыпан перцем лоскутный ландшафт капли, запускающей перекодировку стагнаций пламени, импульс поступка гранулами комнат выдержан в цветах меланхолии картонного кубка. За неимением ключевого паттерна обращаемся к резервным копиям.
Солнца пепел рек ведом – настройки по умолчанию джокера (след вспыхнет – бумагой прорасти). Пятясь сажей амальгамы по кокону цветка звезды, гнулись пластиком вилки, стирая себя в оправдание шага деревянного журавля – держась за края бумеранга ревущего водопада кинопленки, колесом обнажающего рапиру огня в полутонах остывающей книги, окном сшивающей поля лунных узлов.
Золотые прииски луча стеблем гашеной извести подоконник рушат, раздор насаждая в муравейнике зарождения капли, тросы которых свободны преломлением картотеки стихии в пульсации помех серой зоны.
Затмение комнаты – черничная истерика неизвестных материков, рукавами в петлю склонна, когда призма равновесия редуцирована до атома аргумента, жемчужины выходили из раковин в откосах сердцевины черного спектра, спаивая его кровеносные контуры, параллельно проявляя вопросительные марли травм, обходные трассы при дословном разборе целого, как истории подчинения формы углам затухания (возведение стен из пуха) свечения, высвобождая колосники чудес под пристальным становлением шестигранника противоположностей. Факультатив леса безжизненных надстроек. Жестяные самонаводнения комнат. Промоины в шелухе нефти.
Коллективное противодействие. Рыба просторна в своем огне (От витрины к витрине ускользающая ткань города в самовозгораниях раненного ветра). Обновления Windows. Старые рамы рассохлись. Пустышка рифмы. Бегущий отражается в озере? Кто подтвердит? Чаша Грааля. Рука исчезает в грязной воде. Кровосмешение. Какое ударение? Войти в любом месте.
Тени весны на рентгеновских снимках льда. Гнезда кометы пусты. Последнее что помнил снег это то как красный оборвался черным. В расстояние шаг старится, скольжения колонны сметая, меняя сюжеты в серебре воспроизведения