21 ноября 2016 | Цирк "Олимп"+TV № 23 (56), 2016 | Просмотров: 1901 |

Стихи из книги "Приключение немецкой грамматики"

Йоко Тавада (Yōko Tawada)

перевод с нем.Екатерины Евграшкиной

Йоко Тавада (Yōko Tawada, род. 1960, Токио) – немецкая писательница и поэт, пишет на японском и немецком языках. Училась в Токио, в университете Васэда, специализировалась на русской литературе. С 1982 года изучала современную немецкую литературу в Гамбурге. В 2000 году получила степень доктора филологии в Цюрихском университете. С 2006 года живёт в Берлине. Отмечена целым рядом литературных наград и премий, среди которых премия Адельберта фон Шамиссо (1996), Мурасаки Сикибу (2011), Генриха фон Клейста (2016) и др. Публикации на русском языке: Тавада, Ёко. Собачья невеста // Она. Новая японская проза. М.: Иностранка, 2003; Тавада, Ёко. Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов. Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2009.

Переведенные на русский язык тексты взяты из поэтического сборника «Приключения немецкой грамматики» („Abenteuer der deutschen Grammatik“, 2010). Большинство текстов сборника непереводимы, поскольку представляют собой игру с фонетическими, словообразовательными, грамматическими и лексическими особенностями немецкого языка – часто с точки зрения японского языкового мышления, которое позволяет смотреть со стороны на то, что носителем немецкого языка воспринимается (и воспроизводится) автоматически, без метаязыкового анализа. Среди стихотворений также присутствуют макаронические тексты, состоящие из разнообразных комбинаций немецких слов и японских иероглифов. Отобранные тексты – примеры поэтизации языковых явлений, свойственных и русскому языку, среди которых категории лица, рода и падежа, знаки пунктуации; в некоторых из них также использованы поэтические техники, которые можно обнаружить и в современной русской поэзии, как, например, сращение и перераспределение синтагм и т.д.

 

Я во втором лице

Когда обращалась к тебе на «вы»,
говорила «я», имея в виду
себя.
Со вчерашнего дня говорю тебе «ты»,
но все еще не знаю,
как мне себя называть.

 

Новый период без точки и запятой

Каждый знает где заканчивается предложение Даже во времена скорби Чтение это процесс без конца и тем не менее ставится точка Или то была клякса Капля слезы из авторучки Никому не нужно знать где начнется следующее предложение Разве кто разговаривает с пунктуацией на языке Каждый может нажать на паузу когда захочет И лишь точка с запятой запрещают тебе это своей двойной моралью а двоеточие не хочет признать совершеннолетие того что идет после

 

Телефонный разговор с Цюрихом

Я знаю, что некоему лицу в дательном нужно говорить слово
в винительном.
Но в отдельные дни я хотела сказать тебя в винительном
слову в дательном
Ибо ты слово – более, чем любое другое слово
В те дни, когда Эльба казалась глубже,
чем вымахавшие Альпы, я хотела
позвать к телефону не тебя, а тебе.
Так еще оставалось место для того самого слова.
Вот только у меня нет ничего, что я могла бы сказать в винительном.

 

Второе лицо

У тебя есть пол.
«Ты» не имеет рода.
Эй, ты!
Это ты мне?
Да!
Тогда твое «ты» сегодня женщина.
«Я» не имеет рода.
И я очень этому рад(а).
«Я!» – говорит мой друг, у которого есть друг.
Он – это Я, когда двигаются его органы речи.
Он – это Ты, когда его уши настроены меня слушать.
И все равно – любит ли тебя Она или Он, –
ты всегда второе лицо. Без пола.

 

Третье лицо

Он носит свои старые подтяжки,
она – свой белый бюстгальтер.
Я же бегает вокруг голышом.

Я могут звать Марией, Марико или Марио.

Он выносит свою невыносимую мать,
она – своего отца.
Она носит в себе матку,
он – яички.
У ТЫ нет при себе ничего кроме букв «Т» и «Ы».

Ты могут звать Каином, Кэти или Кэйко.

«Я» не нужно платить налоги, ведь Я – это не
гражданское имя.
«Ты» не нужно идти в бундесвер. Солдат, которого зовут ТЫ,
не станет убивать.

 

Дальний план с близкого расстояния

девочка заглядывает в комнату что больше чем ганзейский город в ее глазах парусник по синей тоске доверие в улыбке рот полуоткрыт что только ни ворвется с ветром северного моря злой сквозняк капля химии девочка не боится тысячи лет молчания как русло реки и наконец рождение голосом ломающим туман и сметающим с пути облака глубже синь свет почти скандинавского неба био-яблоко висит на древе познания золотая змея вплетенная в правое ухо живо шепчет девочке как запросто опосредовать язык ибо знание ребенок постиг уже в библиотеке матки налет иронии на губах страсть к числам еще не смята не тронута но уже прихорошилась светом заражена замыслом ангела построить город на эльбе маленькие светлые руки формы дома замки из мокрого песка каждый палец творец а поверхность это королева что ведает время до следующего прилива знает детей по соседству позабыли своих legoзавров окружили девочку сначала глазеют на чужой шедевр потом творят вместе пока не устанет солнце семь часов это было хорошо говорит девочка и тянет небо вниз как жалюзи а теперь вам пора домой в свете свечей растут розы и лилии узором платков что гладит мать гладильная доска это плот между днем и ночью море настигает горизонт диалога фонари литер вспыхивают вдали тени ундин ветер с восьми сторон света

 

Конские каштаны

О конские каштаны не споткнешься
Они катятся из города в город
Будто осень всегда где-то еще
Грузовик пятится в улицу
С односторонним движением в прошлое
Нерешительно и внимательно
Давит упавшее с дерева
Неслышный крик мутное стекло окна
Пробуждение мертвых
Из неглубокого сна
Они встают и принимаются за музыку
Немытые и не позавтракав
Их настроение ютится в ре минор: полночь
И солнце светит сквозь луну
На улице у каждого есть имя
Четвертушку сигареты зовут Мари
Она ложится рядом с расплющенным каштаном
Люминесцентный воротник Мари в помадных пятнах
Однажды и оголенный каштан
Окрасится как мозг в лаборатории – но пока
Он бел как понедельник
Минута полночи склонилась к фонарю что слева
Бредет зловеще на меня похожа
Сомнамбула
И думает без слов ступая по следам грядущего
Вырезанное в камне имя царапает ступни
Беседуя с внутренностями на языке акупунктуры
И – да – я понимаю
Скорлупа каштана ополовиненная греза сентября
Отделена от сердца
Заключена в нимб из шипов
И жалит человеческую плоть
Не месть но рефлекс поколений
Каждое дерево бросает своих детей на улице
И что делать девочкам-брюнеткам там под дождем
И загорелым голеням мальчишек
Гудки прыжки
Музыка мотора сценический рекламный свет
В этом заспанном мегаполисе каждое расставание капитал
Ночь коротка и корабль уплыл
Мой маленький брат Россман стоит на палубе
Мечтает о мосте между Бостоном и Нью-Йорком
В его чемодане ворох непригодных слов
Что ты ищешь в запахе американских
Волос танцующих в морском ветре
Ты купишь там пакет пластиковых маррони и распробуешь их
в дубильной жидкости пражского переулка
Расщепленная луна меж электрических волн
Шум ли воды или кастаньеты аккомпанирующие
Фламенко китов
Они ищут корм и скоро завладеют семенем
Карманов твоих брюк еще прежде чем ты возьмешь
В рот первую трубку
Они выходят на сцену чтоб избежать ареста
Агрессивная засада беременных актрис
Нам нужно зарабатывать на хлеб так говорят но хлеба
не едят
В ночном небе мерцает неизвестная валюта
В гавани подняли национальный флаг
Разворачивают свои свертки цветки каштанов
Под осенним дождем любая поверхность – зеркало
В любом Я – каштан

В любом каштане – поэма