01 марта 2016 | Цирк "Олимп"+TV № 20 (53), 2016 | Просмотров: 1787 |

Мастер зимнего пейзажа (новые стихи)

Фото: Остап Кинь

Полина Барскова

Полина Барскова (р.1976, Ленинград). Окончила фиологический факультет СПбГУ по кафедре классической филологии. С 1998 в США, в Калифорнийском университете (Беркли), где окончила аспирантуру; научная работа посвящена русской прозе 1930-х годов (Вагинов, Егунов и др.). Преподает русскую литературу в Хэмпшир Колледже (Амхерст, Массачусетс). Первая книга вышла в 1991. Лауреат Всесоюзного фестиваля молодых поэтов (1991), первое место в сетевом литературном конкурсе «Тенёта» (1998), Малая премия «Москва-транзит» (2005). Литературная Премия Андрея Белого и шорт-лист литературной Премии «НОС» за книгу прозы «Живые картины». СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха. 2014.
Книги стихов: Рождество. Л., 1991; Раса брезгливых. М.: АРГО-Риск, 1993; Memory. Копенгаген, 1996; Эвридей и Орфика. СПб.: Пушкинский фонд, 2000; Арии: Новые стихотворения. СПб.: Пушкинский фонд, 2001; Бразильские сцены: Стихи 2001-2005 гг. М.; Тверь: АРГО-Риск; KOLONNA Publications, 2005; Бродячие музыканты (билингва) / Пер. на англ. И. Каминского. М.: Юность, 2007; Прямое управление. Книга стихотворений. СПб.: Пушкинский фонд, 2010; Сообщение Ариэля (2006-2010). М.: НЛО, 2011.

Мастер зимнего пейзажа

Белое милое бурое
Жолтое в смысле зари
Поле нечистое хмурое

Съёжившись над амбразурою
Как лейтенантик стоит
Поле под небом подкрашенным

В пегий ублюдочный цвет.
Вот мы блуждаем по пашням
Вот мы глядим себе вслед

Рядом мелькает собака
Рядом бегут голоса
Нам выдается от мрака
Коль повезет полчаса

И у него уж в подбрюшье
Тяжкий вращается сплин
Как безобразные рюши
Твари и туши и плюши
Школьных музейных гардин

Туча могучая туча!
Тычется в лапу луча
Плачет мыча и мяуча
Воет скуля и мурча

Камешки черного снегу
Щас повлекутся из ней
Словно солонка из небу
Сделает нас солоней

Словно то счастье то щастя
С градиной сладкой во рту
Есть непогода ненастье
С главной забытой запчастью
Сердца себя на лету

Сердце мое где ты поле
Серое всюду одно
Дырочка жалости боли
Через прожектор кино
Крутят про небо, собаку,
Тень набегает на свет
Мертвую галку
Словно сухарик сосет
День набегает на день

Переводчик III
                                    O.

Перевозчик мой из Аида, в Аид,
Туда обратно
Весла чавкают, на берегу
В тумане чумные и умные пятна
Это тени нас ожидающих и встречающих
Что ты там различаешь, милый?
Опиши языком не чужим с ненездешней силой
Опиши обрисуй повтори
Почти
На берегу над незримой Полтвой воняют масляные фонари
Наперекор, поперек нескромной мечте
Об идеальном тотальном слове
Дай мне расслабленных, жалеющих, жалких слов
Слева направо, навыворот, наоборот.
Как орлица чудовищная
Перечти, передумай, перевари,
положи мне в рот
Слово звучащее как ночь над львовской заставой
С умышленной месью встревоженных языков
Где фрикативное г ежится как во сне щенок
Где алеф картавый бесится как индюк
И повсюдую позванивание разбитой гуцульской музыки
Завиток клубок колтун
Этих памяток этих теней в предутренней мгле
Напастей наречий
Из под общего корня вываливается колдун
Где у них тут дух человечий?
Да я даже уже не знаю уже!
Поменяй это и на i
Вот так а теперь обратно
Со-переводчик Харон приглядывается прислушивается
К самой слабой неровной хныкающей душе
Ну вот и хватит
Ну вот и хватит
Иди сюда
Ладно/складно

ДЫШАНИЕ

Гарлемское утро не особо щедро.
Сморщенная цедра солнышка сера.
Хочешь, я – Мэдэя, а не хочешь – Фэдра.
Всё это –довольно явная игра.
За стеною справа – рэп и плески мата,
За стеною слева – cамба и дитя.
За окном нечистым – кучевая вата
Смёрзшегося в небе бедного дождя.
Март: и ты простужен. Да и я простужен.
Грипп, температура, очень горячо.
Как мы нервно дышим, как мы странно дружим,
Через острый угол – cмуглое плечо –
Наблюдаю утро в комнате суровой.
Время задержалось, затекла рука.
Время раскололось. Мир чужой и новый,
Как ручная кобра, просит молока.
Что ты хочешь, детка? Власти? Сожаленья?
Маленького взрыва в результате нег?
Утро производит смех, неловкость, жженье,
Из него на Гарлем происходит снег.
Человек-вонючка со своей тележкой
Мимо наших окон начинает путь,
Ёжась и шатаясь. Со своей надеждой
Я ищу смириться и опять заснуть.

Волхвы

В метро отец. И сын его безумец.
Сидит поджав ноги на скамейке.
Отец ничего не чувствует.
Только иногда злобу, заботу, и тогда
Бьет сына по голове, чтобы тот успокоился.
Но тот не успокаивается, все раскачивается и бормочет.
Смотрит на отца внимательно: о чем-то хочет спросить.
В другой вагон (после пересадки)
Входит усатый темный человек,
Похожий на помоечного дрозда,
И заявляет:
У меня сейчас непростое время.
Меня переводят из одной ночлежки в другую.
Мне нужна помощь. Мне сейчас нужна ваша помощь.
Мне очень нужна ваша помощь.
Не удосужившись получить свою мелочь, выходит.
Уже на вокзале. Рядом за столиком в кафетерии.
Старуха в макияже старухи –
Синие веки синие губы синие щёки.
Лиловые фиолетовые брови.
На железном столике рассыпана пудра, разлит лак.
Она выговаривает своей облезшей сумочке для косметики:
Такая мол растакая! Потаскушка, неряха!
Та снова ее подвела, не сделав молодой и совсем красивой.

007

1.
Бруклин

Октябрь сменился ноябрем
Задорный краб в тазу – угрем
На улице китайской
Мы вдоль угря с тобой бредем
Что Слон с евоной Моськой

Я утверждаю тявтявтяв
Идет моя борьба за прав
Вцепляюсь в черный твой рукав
Взыскуя поцелуя
И ты то мягок то суров
Моих в карман ссыпаешь слов
Сегодня жалок твой улов:
Дары уродцы моря

Ты говоришь вкиновкино
«Там ангел мой молчит темно
Там и тепло к тому же»
Во мраке тело сведено
К качанию ладошки
По над ладошкой: в казино
В вишневом голом шелке
Брюнетка входит в домино
За ней крадутся волки
Тут перед ними волкодав
Растет под дых и век и в пах
Им жерлом пистолета
Ее же он влечет в альков
И делает про это.

Ей жить еще минутки три
Как мухе осенью смотри
Сейчас падет с экрана
Но пред концом промолвит код
Ее вишневый страшный рот
Прошелестит как рана

Ух ты волшебное словцо!
Тобой волшебное лицо
Осветится в догадке
Уже герой идет искать
И вновь считает cinque о-пять
И вновь вступает в прят/дки
С Кощеем, с бездною стекла,
А та, что слово изрекла,
Совсем давно сгорела.

Я пригожусь ещееще
Вдвоем нам будет хороще!
Темно, тепло и тело.

2.
Парк Победы

Блуждаю по рынку начала зимы
Средь форм заостренных от льда
В себя допускаю прошедшее «мы»
Одернув печать «никогда»

Блуждали блуждаем в ряду огурцов
В боченках меж стрел черемши
Зачем говорят, что у наших отцов
В комплекте забыли души

Что нас оставляли они, не тужа
Не зная на ощупь и вкус?
Как овощ у Берка, ужасна душа
Для нежных отеческих глаз.

Мой все повторял выпевал сотни раз
«о, как же ты не хороша»

Он все выпевал, повторял, укорял,
Но за руку крепко держал,
Я помню ладони его матерьял
Прохладен и сиз и шершав.

Мой весь был болезнь, отрицание, лед,
Но он меня вел и вперед
Когда в Ленинград заявился Джеймс Бонд
Вошел мой родитель в расход

Пред нами над нами неявный как Бог
И мощный как слово о нем
По светоэкрану мытарствовал Бонд
Злодеев пытая огнем

Зато и злодеи его иногда
На чистую воду вели
И кровью тогда наливалась вода
У самого края земли
Бонд боли не знал и любви не хотел
И длился часа полтора
Потом молодцом вылезал из под тел
И вон выходил на ура

Отец что всю жизнь то терпел то потел
Что бледный анализ с утра
Нес Парком Победы, слюдой и слюной
С насмешкой взирая себя
Не знал где был выход
Был честен со мной
Столь щедро меня не любя

Он сизую руку имел предложить
Свою и молчанье во тьме
И рынок где паданцы кучкой лежат
Курган верещагинский мне

Все ходим да бродим с тобой вдоль рядов
Как ты остроумен! Как прям!
Как много протекших померзших годов
Глядит из отверзнутых ям

Песня о предательстве

Я научилась машинку водить Я научилась ребенка родить Я выясняется не научилась Ранку пикантную не бередить Вроде окуклилась в черенький шрам В много себя понимающий срам Ранка-зиянье на ровненьком месте Греться они выходили к кострам Все что сломалось меж нами всегда Белыми листьями кучечка льда Frère feminine комариное мясо Beliberda мокрых облак гряда Дружбы с тобой вразумительный бой Слезки маршрут над огромной губой Что же ты плачешь да как мне не плакать Время пошло становиться собой Как мне не плакать царевна теперь Я же архивная опись потерь Всех кто в меня проникал через окна Я поутру выставляла за дверь Не убивай меня щука лиса Я пригожусь тебе волк и сова Как в ноябре замертвеют леса Так я пойду покурить за дрова Прелым горелым потянет звезда Как ты всем сердцем ко мне предалась Как я всем сердцем тебе предалась Нынче меж нами раскрыто всегда – Памяти жалкой лечебная грязь Я пригожусь тебе рысь Я повою(ю) тебе послужу Чуть остраню и немного предам. Время взойдет становиться самой. Прелой отринутой прелести дым. В лапках убийцы серебряный жгут.
Осенью ночью зимой