14 мая 2015 | "Цирк "Олимп"+TV №17 (50), 2015 | Просмотров: 2794 |

Рывок мира: новые стихи

Галина Рымбу


* * *
Несколько воинственных стран в стране свинцового воздуха
Оставляют своих людей ночевать на складах с оружием.
Открывая двери увидел, что охранял и ушел в чем был к пределам.
Думал перебраться в другую страну, но она за пару минут сама уже стала другая,
Перебрался в другую страну, но оказался в этой же.
В какую страну перебраться хотел – забыл, прикурил у первого встречного,
А тот оказался вообще не отсюда. Вошел в бар, как в нуаровый фильм,
А оказался в позднесоветском, потом
Достал нечто вроде бритвы, как в другом,
И стал писать сообщение
На барной стойке: «Где ты ходишь, приходи, пойми мои слезы»

Слезы мои стали твоими, а мы стали отдельно.
Пошла искать тебя сначала к родителям, но вспомнила, что твоя мать уехала, а отец умер.
Тогда я подумала, ладно, найду твоего отца, сначала поговорю с ним,
Но все никак не получалось с ним пересечься…
Зашла в бар, но не могла уже вспомнить твое имя,
Спросила у других людей, не видели ли они тут такого парня,
Разных видели, говорят, напишите на доске объявлений, кого ищете.
Не знаю что написать…

Пока мы ждали, здесь началась война. Пока мы разбирались со временем,
Пространство наполнилось листовками, машинами, молчанием. Нужно уехать отсюда, но
Перемещения не работают. Люблю тебя давно, но не могу
Поделиться с тобой. Где ты есть?
Тонкие люди тянут по снегу тяжелые внутренности. Из них можно сделать
Инструменты борьбы для поэтов этих времен, и художников тоже.
Город полон странных зверьков.
Все равно поедешь со мной.

Слабое место постепенно расширяется, там
Уже готовы принять каждого. Я связалась со знакомыми, с живыми, с твоим отцом, все Оказались там,
Где язык остыл, как зола в открытом костре остывает,
Оставляя лишь белый след на земле, на траве
Мы лежали с тобой, так давно, на руинах и в странах ярости,
День дрожал в упадке, и сон брал равных…


* * *
мы плачем, читая -

что даст этому телу состояться, уйти от нас?

черное покрывало жертвы


НАША СВАДЬБА

Наша свадьба: то средство для мытья посуды, с запахом алоэ,
которое каждый раз теперь покупаю, оказываясь в магазине и вспомнив запах,
фэри с запахом алоэ, у ржавой мойки, где моем и моем посуду – свадьба –
в подмосковном убитом деревенском доме, сердце которого обросло пристройками, как опухолями, а вода – всегда по чуть-чуть льется,
свет в окнах от фур – свадьба,
что остается от свадьбы

что остается от личности в культуре, в тот момент, когда вещи падают в детстве,
как солнечный удар, возвращение происходит,
но где тот, кого мы должны забрать?
почему он молчит, почему не подаст голос, из обломков,
из санитарных повязок, телефонных будок, сухих батонов и крестов,
где он, подобный запаху мыла,
который мне остался от любимой, Люды,
от осени 2009 года, огуречное противное мыло,
которым теперь мою руки и плачу,
а она тогда пришла и приходит из магазина,
говорит, смотри какое я купила мыло - ха-ха-ха – и, как всегда, жмется.
или другое мыло, с другим
запахом года, с другой
остановкой во времени,
стремящееся быть объективным – скольжение, уничтоженье, вода.

на сетчатке
подобие боевых действий,
он говорит: отдай мое лицо
я говорю: я твое лицо.
Ты, который забрал мое сердце,
и поселил его в эти ульи,
где от рокота голосов нужные мне голоски едва различимы,
бросил мое сердце в железную мойку,
- и пусть валяется там,

пока к нам присоединятся еще люди,
этот крик ткани, кошачье дерьмо, еще двое,
тик-так, а в это русло – глянь –
текут и текут портреты, теплые пледы,
будет, будет еще одно действие, заварушка,
прокачу с ветерком, будет несколько битв и праздников сразу,
а поэзия просто уходит – прощай, киска!

ЛИЧНЫЙ КАПИТАЛ

Не знаешь, не знаешь, еще не знаешь:
тот, кто назвал бредовые спрямления реального – сном, оружие – словом,
божественным производством – маленький дерзкий труд одного неизвестного друга,
и прикладывает два пальца «сейчас» к твоей эфемерной ране,
уже обернулся назад, говоря: так закрылось будущее,
образовалось единое время,
и показывает наверх. -

Это предел. Гнездо в разрушенном войной доме
со следами свежего ремонта, фрагментами одежды, еды. В гнезде –
бьется твой мозг, еще живой, еще свободный, отделенный от
давления мертвых костей. В воздухе трудится кровь
рассудка, сопрягая отчуждение и отстранение
от того, что ты стоишь
здесь
в неопределенном языке,
пользуясь расплывчатыми понятиями,
глупостями артикулируя мнение – как вещь,
имея к позорной  войне, позорным словам определенный вкус,
гнойнички чувств – в теле, дающие знать, вот ты здесь типа, есть,
открывая сухой рот. -
Изменится что-то?

В пределы прошлой борьбы,
как в смешанные внутренности идейной борьбы
погружая изогнутый инструмент ума, подвижная самка – смерть,
возникая, имеет ввиду мир, поздний продукт. Смотреть,
как на краю видения разворачивает свои слои
кривой крик, урон. Сократ
с отсеченной мошенкой на рынке танцующий
в тексте NB (кто?) –
подает знак: спасти род,-
выебать
коллективный ум, -
универсум - гроб –
грот с тонкой линией, -
и достаточно.

* * *
те, кого нет, говорят:

"кто здесь есть?"


* * *
Из турбин мира доносится голос ночи
Ночь ясна, размыкая себя во мрак

Ласково всех любит край ночи
Иглой любит ночь
Темную ткань тела
Иглой проводит по деснам ночи край

Порядок мира вне себя
Тот, что покоился в складках ночи
Теперь стоит в каждом окне

Разрывает внутренности край ночи
Ни одного не в силах поставить больше предела
Мертвые лики борьбы
Проступают на краю ночи
В пропавшей пропасти
Сада, где голос сгнил

Одинокий рот блуждающий в воздухе ночи
Множество рук терпеливые многая жесты
Жестов работа на кровь в труде корявых ночей

Если б ты был никто, спрятал себя за ширмой,
Изъеденное ночью лицо,
то, что пугает детей в легком пузыре дня,
На подкладке плаща, в тишине, в темноте, на салфетке,
Но ясность КТО ночь мира проясняет в каждом
Усилии, в каждом теле,
Не подойти друг к другу
В конкретности мест, нельзя
Встать с длинного ложа ночи
Где лежат как один – все по лжи.

Куда летишь ты в худом краю ночи,
С кем выпиваешь,
Делишься булкой,
У подъезда летом стоишь,
С бутылкой пива в руке,
Ветер какой колышет твои волосы, кто
Ты
Теперь,
В саду тесной речи,
Кто
Твое тело,
Где слезы,
Чей
Мозг,
Чья
Печень,
Привет,

Край мира поет в турбинах ночи
В оцепенении приходит тот,
Что раньше жил в складках ночи,
А теперь распрямляется в каждом теле
Сидит на корточках в каждом окне

Это рывок мира
В краю ночи
Где тьма углубляясь давно потеряла пределы
Пределы людей,
Что не могут себя убить

Ясно движет игла волей ночи
Как любовь в тканях тела ворочает кости и кровь,
Так она и без смерти выносит на край,
Без сна закрывает глаза
Без дыхания заставляет двигаться в одном
Направлении
…………………………………
Только голый страх ревущий в турбинах ночи
Его принес в ладонях как семечки
Ожидающий всех
………………………………….
Мне страшно, мать, стоять на краю ночи,
Страшно, отец, в худом краю ночи лететь,
К тем, кто уже не может начать движение от ночи,
Их волосы, их фаланги, подсвеченные темнотой
Ожидающего,
Движутся ко мне
Мертвые лики борьбы проступают в живых
И любовь не знает предела.