19 ноября 2014 | "Цирк "Олимп"+TV №15 (48), 2014 | Просмотров: 2238 |

То, что будет потом…

Евгения Риц


Подробнее об авторе



***
Если у девочки появляется запах пота,
То она уже подросток, а не дитя.
Рассыпает перец свои остроты
В масле воздуха не шутя.
Завалялось время в кармане пауз,
Завелись деньжонки, поддакивают, звеня.
В несоветском детстве тоже белеет парус,
И это так странно, как будто и не меня
Вывозили в душном купе в Анапу,
Отводили влагу влажной рукой со лба.
Влажным взглядом девочка ищет папу,
Называет его «Баба».


***
Моя земля
Сойдя с ума
Несется под откос.
Я наблюдатель ей
Но я
Себя ей не принес.
А что нести?
В одной горсти
Полсотни слов и фраз.
В другой горсти вся та земля
Что я себе припас.
Где будем года через три
И даже через два?
Сама земля моя смотри
Глазами изо рва.

***
Существо суставами и костями
Быть не хочет в истории, но его не спросят.
Голос виснет в воздухе, как в костёле
Или хостеле, не заполненном прихожанами и гостями.
Мы считаем убытки зимы, убитки
И недобитки времени остаются рядом.
Г и Д уходят по алфавиту
В слух. Их провожают взглядом.

***
Да что ж у тебя всё сводится к одному?
Так ведь все и правда сводятся к одному.
Все и правда идут себе и идут,
Правда уже устала, хромает на левый глазной сосуд,
Оплывает горло в больном дыму,
Костяной росток прививается через ткань,
Перестань, ей как себе говорит, пере-
Стань

***
Мир состоит из определённого числа предметов,
Жизнь поддаётся счёту.
Машинально это про себя отметив,
Ты забываешь. Но ещё ты
Помнишь. Так в глубине двойной
Памяти и забвенья
Протекают твои мгновенья.
Воробьи января поддаются счёту,
Светлые дни поддаются счёту,
Проигрыш всех намерен.
Сколько раз в жизни ты будешь на море,
Сколько – на самолёте?


***
И кисловатый воздух на раз-два-три,
И азбука на бегу,
И если ты не сгоришь до тли,
То будешь когда-ни-
Будь.

И ляжет, как гусениц по листу
Тяжёлый и влажный свет,
Двужильная ветка от ног к лицу,
Покуда ей не сгореть.

Но весь этот лёгкий животный мир,
Не полый, но полостной,
Постольку будет к тебе немил,
Поскольку не за спиной.

***
Где ты будешь звучать,
Ствол земли?
На холодной почте,
В пароватом воздухе посреди зимы,
Где цветёт
Алоэ на сотый год.
Шелестят плакаты
С далёких стен через стену памяти
И печать
Рассыпается сургучом.
Пахнет выксой и сергачём,
Близкими городами и деревнями,
Склизкими марками, бечевой,
Всем, что равняли и разровняли,
Что роняли и уронили.
А потом останется ничего,
Трещина на пенале,
Царапина на виниле.

***
И они смотрели, как текут поезда,
Женщина кружилась с женщиной в старушачьем гриме.
И я тоже текла, если бы была вода,
И кружилась, если бы стала ими,
Но я не буду уже молода.
Кость между пальцев до света обнажена,
Мягкое порно советской поры рентгена.
Ты уже не женщина, но ещё жена,
Или одновременно.

***
Так далека моя Земля
От той и этой стороны,
Что два огромных корабля
Ни справа, ни слева не видны.
И только внутренний блеск весла
И отплеск света на корме
Не скажут мне:
«Пора
Не мне.
Плыви, откуда
Шла».
Взметнётся ветер, и пола
Осядет, и плечо.
Я был гребец,
А сплыл кузнец,
Покуда
Горячо.
И вся в невидимых костях
В их гибкой и родной сети
Забьётся рыба. Нет, не так
Забьётся, но почти.

***
Чужую переписку, переписку мёртвых
Мы читаем за окнами переплёта.
Издательство «Радуга», коричневый том.
За глазами идёт ослепительная работа,
Неуловимая также ртом.
Но вот гололобый фонарь погас,
Он и лампада, он и купель.
Кто-то один запирает глаз,
Забирает дверь.
Купальщик дня
Медленно выходит из ночного огня,
Поросль звёзд у него на груди
Тает, но ещё видна.
Не уходи. Нет, уходи.
И он поворачивается спинной
Родинкой, как луной.

***
Где канцер поражён страной,
А не наоборот,
Улитка станет наливной
И втянет полый рог.
На белом небе – белый снег,
На красном – красный смех,
А ты отряхиваешь с ног
Прилипший веский след.
О, спрячь меня, чтоб не нашли,
Стань белой скорлупой,
Когда земля всея Земли
Разверзнется собой.

***
Холод так сух, что горло
Берёт за горло,
А ведь подумать, он тоже влага,
То же море,
Марево и туман.
Это сырые пелёнки года
Качаются по дворам.
Белыми пятнами негатива
Не проявлены плёнки,
Студия,
Наплывает камера, девять лет.
Если буду я,
То и другие живы?
На одну ладонь ложится размытый свет,
А другая ладонь прикоснётся к глазу,
Снимет его нездешнюю, но тоже текучую, темноту.
Живы все, но не сразу,
А если сразу, то вряд ли тут.

***
Умру ли я? Умру.
И над могилою
На Красной Этне,
Предположим,
Уронит белую звезду
Тополь,
Срубленный под моими окнами
В 2003-м году.

***
Вот зерно прозревает сквозь предзимнюю почву
То, что будет потом,
И то, что
Не будет потом.
Отлучённый от круговорота земного
В круговорот городской
Ловит последнее слово
Обалделой подмёрзшей щекой.
Вот зерно прозревает цветные картины
На небесах потолка
Ловит последнее дело прости, но
Целая жизнь коротка,
Чтоб поместиться в наружные складки
Долгих несобранных дней.
Скоро всё скроют земные осадки
И то, что
Ещё земней.