27 апреля 2022 | Цирк "Олимп"+TV № 37 (70), 2022 | Просмотров: 868 |

Опыты тела

Лиза Неклесса

Лиза Неклесса (родилась в Москве в 1989) - поэтесса, художница. Участница выставок в России и за рубежом. Автор книг "Решето с ягодами" (2021) и "Феноменология смерти: несколько заметок" (2018). Стихи публиковались на порталах и в журналах: «ГРЕЗА», "АФИША", "Лиterraтура", "Артикуляция", "Stenograme", "Ф-письмо", "Незнание", "Парадигма", антологии "Современный русский свободный стих. 1990-2018", а также в переводах на английский язык.

***

Живот - огромная ягода, тяготящая её обладательницу.

Солнечный луч рассекает ягоды, словно кесарево,

И из них начинает течь сладкий тягучий сок.

В их окружении

Я сижу в саду в состоянии сильного токсикоза.

Зелёные силуэты растений мутятся,

Двоятся и расплываются.

Кажется, будто кусты о чём-то шепчутся друг с другом

За моей спиной,

Пока не замечаю

Недозрелые яблоки

Манят своей кислинкой.

По утрам тяжело спускаюсь с крыльца,

Чувствую запах соседского шашлыка

За три участка отсюда,

Сладковатый дым

На твёрдых плодовых веточках

Наконец дожила до того состояния,

Когда беременность - это особый опыт тела,

Продолжение линии чувственных экспериментов,

А не просто дань традициям и привычкам

Я стою посреди сада и думаю,

Как же тянет совать в рот всякую дрянь.

Чувствую, что мои вкусовые рецепторы нездоровы, как и

Стереотипная культура родительства

Подкатывающее сладковатое чувство уже привычной тошноты

Смотрю на зелень,

Пока она не затуманилась серыми наплывами низкого давления,

Слушаю стрекот весёлых птичек.

Никогда не думала, что при высиживании птенцов,

Возможно, мать ещё и отдыхает от прошедших родов

Сегодня ночью, в странных снах,

Поняла, что хочу, чтобы беременность стала новым телесным опытом,

Как и менструация,

Или как секс,

Медленное прикосновение твоей руки к моей,

Мучительное желание снять твою голубую рубашку,

Спазмы чувств и телесности.

Собственно говоря, это единственная причина,

По которой я могу желать

Совершить этот долгий неотвратимый путь, занимающий три четверти года

Назад пути нет,

Назад пути нет,

Что бы ни случилось,

Я уже не в той ситуации,

Когда можно просто так повернуть

И забыть все как сон,

Хотя, говорят, и существуют ложные беременности

Моя совпала с цветением сада.

Все лето с ней я провела за городом,

Меня поддерживали буквально все растения.

На моих глазах

Они все прошли тот же путь, что и я,

Даже радикальнее.

Они полностью сменили свой онтологический статус,

Был цветок - стала ягода,

А цветка больше нет,

Хоть обеги весь сад

Наступает осень,

И теперь - ягода должна быть съедена

Хищными пёстрыми птицами,

Должна быть унесена в твёрдом, словно меч, клюве далеко-далеко

Чтобы там,

Упав в землю,

На будущий год дать росток новой жизни

Пока я, согнувшись в три погибели, среди голых деревьев пакую вещи

Красные цветы дисморфофобии

Я чувствую, как к моей крови

Примешивается нечто чужеродное,

Вызывает неконтролируемые и ужасающие изменения моего тела.

Оно словно пошло буграми,

На ранее гладкой грудной клетке

Образовалась выпуклость, словно два муравейника.

Оно всё как-то округлилось,

Будто яблочко налилось,

Потом из него хлынула кровь,

Мне становится страшно.

Я смотрю на свои бёдра и ноги

И мысленно вижу на их месте другие,

Тощие, покрытые тёмными волосками,

Как вытянутые худые лапы собаки.

Смотрю на свою холмистую грудь

И мечтаю, чтобы она вновь стала гладкой и ровной,

Словно чисто поле.

Мое тело это бутон, который должен лопнуть,

Чтобы я стал самим собой.

Я настоящий таюсь где-то в его глубине,

Под толстым слоем сомкнутых лепестков,

Под мешковатыми широкими бёдрами,

Ядрами грудей,

Словно под скорлупой ореха.

Чтобы приобрести настоящий вид,

Мне придётся пройти путь героя,

Такой крест.

Я родился ядовитым цветком для самого себя.

Ягоды моего созревания

Отравляют мою собственную душу.

Чем дольше, чем больше

Я пожираю яд этих красных ягод,

Не в силах превысить колесо Сансары,

Не в силах превозмочь свой облик,

Тем быстрее в мои жилы вливается предательская отрава,

Мимикрирующая под нечто родное.

Тем больше она коварно меняет моё тело

Совсем не в ту сторону, чем я хотел бы.

Во мне вылупился кто-то другой,

Или точнее

Я сам вылупился, родился не в том теле.

Лебедь в яйце цыплёнка.

Но моя миссия - всё-таки стать лебедем.

Чем ближе я приближаюсь к часу совершеннолетия,

Тем быстрее яд просачивается в мои жилы.

В один прекрасный день я решил, что надо начинать борьбу за тело,

Отвоевать его, пока я совсем не превратился не пойми во что,

В неприятного чужака.

Это было словно крещение,

Словно постриг в монахи

Или другой ритуал.

Накануне я сходил в магазин

И купил новые одежды,

Целый гардероб.

Месяца три назад - поменял аккаунты в социальных сетях.

Теперь с них на меня смотрело новое, мое настоящее имя.

Шприц в моей руке

Ослепительно сверкнул в свете окна.

Солнце заливает всю комнату,

Она вся сияет.

Красные цветы на подоконнике,

Сухая калина в керамической миске

Напоминают мне о яде собственного тела,

Которому сейчас я дам решительный отпор.

Я вкалываю противоядие,

Первый шприц плавно, но очень болезненно входит в мышцу,

Готово

Ночь

С годами все сильнее начинает беспокоить прошлый опыт.

Словно крупные рыбы начинают ворочаться под водой.

Приходит время

Для старых мыслей, чувств, и они,

Словно чёрный осадок,

Поднимаются со дна подсознания.

Те области души, куда никто не заглядывает, затягивает паутина.

Там поселяется боль.

Кажется, что там пусто,

Но иногда оттуда кто-то выпрыгивает с диким криком и вновь исчезает.

Там постепенно рушатся стены,

Обваливается потолок,

Осыпается штукатурка.

Все окончательно заплетается паутиной и чёрной пылью,

Наконец, заводятся насекомые.

Иногда, зайдя в такое место спустя много лет,

Можно обнаружить там труп кошки или собаки,

Или даже человека,

Как в любой заброшке.

Чёрная пыль погребает под собой много желаний и мечтаний.

В темноте замечаешь,

Что из этой комнаты

По кругу ведут двери в анфилады других светлых помещений.

Все эти годы

Они были для тебя недоступны,

А теперь те желания засохли, будто вовремя не политые растения.

Помню, моя подруга однажды сказала:

«Страх выступает как деактиватор вкусовых рецепторов,

Я помню моменты, когда пища и жизнь

не имела для меня никакого вкуса,

Словно язык и горло

Подвергли предоперационной̆ заморозке».

Триггеры ворочаются, словно котята в мусорном мешке, мечтая выбраться,

Словно огромные акулы в ночном море.

Хочется выловить их по одной, поглядеть в белесые глаза и отпустить в глубины,

Чтобы о них - одну за другой - не цеплялась моя рыболовная сетка.

И в третий раз в эту ночь я закинула невод в море,

Надеясь выловить спокойствие, радость, воодушевление,

А вновь вылавливаю склизкого верещащего монстра,

Похожего на младенца,

Орущего о смерти, болезнях и угасании

Я словно расселенный дом,

Перекрытия между этажами заросли густой летней травой

И частично обрушились,

Страх,

Словно выпущенный из конфорки газ,

Бежит по пустым этажам,

По ночам мигает тревожным синим пламенем,

Видным с просёлочной дороги