15 мая 2017 | Цирк "Олимп"+TV № 25 (58), 2017 | Просмотров: 1291 |
Из неопубликованной «Книги фигур» (2017)
Вера Котелевская
Родилась в 1974 г. в посёлке Оредеж Ленинградской области, с 1991 г. живет в Ростове-на-Дону. В 1997 г. окончила факультет филологии и журналистики Ростовского государственного университета. В 2002 г. в МГУ им. М.В. Ломоносова защитила кандидатскую диссертацию «Повествовательная структура романов А. Дёблина». С 2000-х гг. занимается исследованием европейской и немецкоязычной культуры и литературы ХХ века. С 2002 г. преподает в Южном федеральном университете зарубежную литературу ХХ века, арт-критику, теорию литературы, нарративную поэтику. С литературно-критическими материалами печатается в журналах «Новый мир», «Современная драматургия», «Транслит», «Иностранная литература» и др. Курирует региональные выставочные проекты («Метафизическая фотография», 2011; «Чрево букв», 2013). Автор более 60 научных статей, соавтор монографии «Эстетизация личного опыта в европейском романе XVIII–XX веков» (Ростов-на-Дону, 2014). Член редколлегии сетевого академического издания «Практики и интерпретации: журнал филологических, образовательных и культурных исследований» (ЮФУ). Автор трех сборников стихов («Оды промзоне», 2010; «Береговая география», 2011; «Чу», 2012) и поэтических публикаций в журналах «Воздух», «Ковчег», «Дети Ра», «Зинзивер», «Новая Юность».
Другие произведения автора на нашем сайте
***
в животе кареты
цокающей по сторонам
вычитаешь
из дали озеро
из куста – кисточку
озираешь
всё
и вдруг, расплакавшись,
покидаешь гремучую
пускаешься в пеший
ход
***
глоток
клочья сирени у дома
и голытьба
голые пятки
детей
бегущих кусками за конкой
оливковое
в чердачном стекле
пустой стадион
время масс
ещё не пробило
и маленький женя
аппендицит
одноклассник
жив и смеётся у края реки
а вот и я
молчу разумеется
даже внутри
где никто не услышит
где голос трусливо
обращается в зренье
***
здесь давно не выставляют
рам к лету
время отдавливает тебе
пальцы
я вижу как рябой монашек
бежит в ларёк за чипсами
ну хорошо
я это придумала
сухой рукой
он подхватывает на бегу
подол
и улыбается продавщице
***
Не станешь же ты отрицать:
на окраине
луковый воздух щекочет
ноздри,
выжимает слезу
ветер, реющий в тополях обугленных.
Здесь с тобой
случится твоё
худшее, настоящее.
Цыганский барон –
смотрящий
этих проулков и гнутых дорог.
В уголовную хронику не попадает
ни крошки от этой жизни,
её перестука ложками и ножами,
ни пятнышка с ворса ковров,
устилающих всё.
Когда с пересохшего древа падает
током сражённый монтёр,
дети сбегаются поглазеть
и лениво расходятся
по саманным жилищам
(а я,
я не могу уйти,
я здесь осталась и так и листаю их всех
пожизненно).
***
среди скомканной травы
в любезном таком году
сворачиваюсь в клубок
меняю кожу и тьму
вдыхаю твою папироску
тяну тесьму
сумерек и разбиваю кувшин
нет нужды помнить
лежать и стоять
на розовой зимней золе
усыпавшей двор
а снегом совковым
латать клумбы а на столе
чёрные доски искать
детского лета гроб
***
Весной
мы пробовали лёд,
тайком добредая к реке.
Молочная глина её
свита была
в косы.
Лежащей ничком,
мёртвой реке
было не до тебя, меня.
Трёхглазка, она оправлялась
от чёрных углей января,
смотрела на нас, как роженица,
не видя.
Потом у её лона
наш класс гулял выпускной.
Пили тёплое шампанское,
бросали на середину бутылку.
Река учила терпенью:
говорить не с теми и ждать
тех.
***
подчёркиваю:
это было не так
плаха света
от солнца моего откололась –
ослепило тебя и меня
с тех пор я прикрываю веки
я уповаю на тени
на шёлк мышиного цвета
на твою тьму
давно потерявшую
авторство
как аноним
из даля или из фасмера
всё отдаёшь
ты кажется
никогда не кончишься
хочешь, я подарю
слово «фломастер»
или – «семь симеонов»?
это досталось от папы
а ты подари мне верблюжье одеяло
степь рваные края
маков
сон