22 ноября 2015 | Цирк "Олимп"+TV № 19 (52), 2015 | Просмотров: 1949 |

Книга управляемых случайностей

Дмитрий Воробьёв

Подробнее об авторе


Рецензия на книгу: Андрей Черкасов. Децентрализованное наблюдение. – М. : Книжное обозрение (Арго-Риск), 2014. – 80 с. (Книжный проект журнала «Воздух», выпуск 68). 

Вторая книга Андрея Черкасова представляет собой коллекцию минималистичных комбинаторно-алеаторных композиций, связанных между собой не «лирическим героем» или сюжетом (которые здесь демонстративно отсутствуют), а методом текстопорождения (шире, творческим методом) и интонацией. Художественный эффект проявляется отчетливо при чтении вслух и достигается за счет столкновения и напряжения разнородных кусков словесно-звукового материала оркестровыми паузами.

Черкасов один из немногих молодых российских поэтов с развитой методологической рефлексией и острым «чувством формы». От первой книги (Легче, чем кажется, 2012) к третьей книге (Домашнее хозяйство. Избранное из двух колонок, 2015) степень объективированности авторской рефлексии в тексте нарастает. В случае с последней книгой рефлексия над поэтической практикой становится неотъемлемой частью авторского проекта. Это позволяет внимательному читателю рассмотреть в Домашнем хозяйстве контуры методологической отмычки к рецен­зируемой книге.

На мой взгляд, основной метод Черкасова состоит в сочетании некоторых приёмов литературы формальных ограничений и алеаторики.
Единицы поэтической речи (которыми для Черкасова являются фразы, а не стихи-строки) автор «забирает в литературу», с одной стороны, исходя из принципа эвфоничности, а с другой – «фиксации самотёка». Для этих единиц характерны чередование согласных в корнях соположенных слов, анаграмматические и тавто­грам­матические конструкции: «выходные / дынные дни // без билета / на бал / белых следов» (стр. 12). Также фраза может быть выхвачена из потока «городской повседневности»: из новостной ленты, наружной рекламы, стихийно расклеенных объявлений и услышанных разговоров: «и круглосуточная цифровая печать / и квартиры на день и час / и три по цене одной / а двум не бывать» (стр. 31) или «а // про молоко я помню / но потом // ж // тут же // не в сем» (стр. 50). Коллажи из поэтизированных единиц выстраиваются автором, вероятнее всего, алеаторно. Ослабленные синтаксические связи между единицами-фразами расширяют диапазон их возможных комбинаций. По крайней мере, читатель остаётся в неведении относительного того, почему структура текста именно такова.

Указанные особенности метода делают авторское чтение вслух важным для рецепции поэзии такого рода. Когда я читал книгу, складывалось ощущение, что на бумаге эти стихи существуют в некоем потенциальном свёрнутом виде, и что для активизации поэтического в этих текстах требуется правильное прочтение, оживление текста голосом. Именно авторское исполнение становится камертоном: задает суггестивный тембр, долготу пауз, настраивает слух читателя.

Ценность поэзии Черкасова, на мой взгляд, состоит в том, что композиции из фрагментов очуждённой речи говорят не о мире, а о поэзии. Любой поэт не создает речевые потоки «с нуля», а комбинирует уже существующие – анализирует, регулирует, деавтоматизирует их в соответствии с некоторой культурной традицией. Поэзия Черкасова раскрывает эту (обычно скрываемую) работу поэта с речью, тем самым показывая бесполезность (для конечных целей языка) «формулизации» поэзии, превращающей её в продукт массового потребления, одновременно обнажая ценность поэзии как инструмента развития литературы. Задача поэта разогреть язык, показать новые виртуозные способы соединения единиц и регистров речи, реальности, полюсов смысла и вымысла. И у Андрея Черкасова это прекрасно получается.