17 декабря 2014 | "Цирк "Олимп"+TV №15 (48), 2014 | Просмотров: 2682 |

ВОЛГА. НОЛЬ. Программа авторских презентаций художников Самары

Проект позволяет выстроить, сделать зримой актуальную «карту» поля  художественных действий, из которой можно вычленить складывающиеся тренды отдельных сообществ и территорий. Это своего рода «анатомия» локальной художественной среды, направленная в том числе на «перезагрузку», «обнуление» ситуации. В последнее десятилетие в Самаре активно функционируют различные художественные сообщества, реализовано большое количество групповых проектов — при ощутимом дефиците ининдивидуальных высказываний, прежде всего, новейших поколений, что ведет к нивелированию ситуации в целом. Индивидуальное видение, изъятое из арт оборота, ведет к фрустрации внутри сообщества. Выстраивая цепь презентаций как непрерывный событийный ряд, проект призван сделать «невидимую сцену — видимой» (по выражению П. Гилена), стать очередным шагом во вписывании локальных смыслов в глобальный художественный контекст. В этом смысле проект «глокален». 
Формат авторской презентации в рамках программы строится по формуле: один день — одно событие — один художник. Это не традиционный формат выставки в устоявшихся пространствах восприятия искусства (галереях и музеях), а перевод восприятия в формат встречи с художником здесь и сейчас вне ритуализированной формы посещения выставки. Повторяемость данного формата в одном и том же месте, при смене действующих лиц создает линию насыщенной событийности, позволяющей сравнивать художественные языки, что не всегда получается в формате групповой выставки.
Константин Зацепин, Неля Коржова

Беседа Нели Коржовой, Константина Зацепина и Романа Коржова

Неля Коржова: Мы начинаем программу в точке абсолютного ноля, когда еще нет ничего, есть лишь инициатива. Кстати название «ВОЛГА. НОЛЬ» и суть проекта возникла у нас с Ромой сразу как только появилась надежда создания Средневолжского ГЦСИ, т.е год назад.
Роман Коржов: Это проистекало из идеи сделать резиденции для Самарских художников, и для российских, конечно, и международных. Но в первую очередь местных.
Константин Зацепин: Я понимаю вот этот «ноль» как попытку отказа от устоявшихся форм и начало некой новой формы. По крайней мере, хотелось бы, чтобы выросло нечто новое. В том числе это и попытка возврата к Автору. Обращение к его фигуре ставит вопрос выработки нового формата — само-показа, само-презентации художником самого себя. Через каждого отдельного художника, таким образом, «выговорится» сама среда в целом. Здесь, конечно, не обошлось без определенной театрализации. Нужно, чтобы местная художественная сцена сама показала всю себя, вне жестких рамок и концептуальных ограничений.
НК: Авторская презентация предполагает, что художник «говорит» о себе сам, вне клише, под которые его подгоняет ситуация, время, деньги или еще что-то. Все выставляются либо на групповых выставках — и тогда транслируется какая-то кураторская идея, либо, что еще более часто и, на мой взгляд, достаточно бедственно для художника — это выставки в формате одного дня и шоу, как «Ночь музеев», когда имен много, но очевидна мешанина. И всегда понятно, что город накопил достаточно культурного капитала и существует необходимость дать каждому некий размер для высказывания. Это важно прежде всего для самого художника. Потому что одно дело — создать пару работ и показать их на десяти выставках, а другое — возможность выработать нечто самому, окинуть взглядом собственный художественный язык. Вот Логутов как-то говорил: жаль, что сейчас уже нет такого формата, как смотры в Союзе художников — когда люди просто приносили свои новые работы. 
РК: Здесь очень важна ситуация, когда художник может сам «расставить все, как он хочет». Интересно было бы увидеть даже не столько новые работы, сколько целостное авторское видение. Представить «рамку», которая у человека уже сформировалась...
НК: ...И соединить авторское высказывание — по-своему интимное — с ситуацией публичности. Хотя это не совсем паблик-арт, в котором всегда есть определенная унифицированность. К сожалению, часто этакое узаконенное «свободомыслие», разрешенная брутальность, где художнику предлагают проехаться по определенным «социальным рельсам». В этом смысле очень важно, что мы создаем особый формат в необычных и довольно жестких условиях: мороз, ночь, заснеженный двор. Это зона не комфортного, но искреннего и романтического, словом, «сталкерского».
КЗ: По большому счету, хочется сказать о том, что институция начинается с художников, а не со стен. О том, что первично все-таки высказывание, которое потом уже «обрастает» и стенами, и чем угодно. 
НК: А еще это создание ситуации некой честности, в которой проявляется личность художника, его интересы. Кто-то тебе сдаст работы и скажет: вот я все сдал, больше от меня ничего не хоти. А кто-то придет и будет сам вкладываться, искать свой взгляд, закоулок, говорить, как ему нужно. И сразу видно, кто на что делает ставку. Мне кажется, это очень важно для самих художников — увидеть себя в другом формате, соотнести себя. Момент преодоления и даже самопознания связан со сложностью и с тем, что ты сам хочешь это увидеть.
КЗ: Художник ставит себя в позицию зрителя по отношению к самому себе. Вопрос разве что в том, что остается зрителю.
НК: Мне кажется, зритель здесь наделен статусом некоего уважения по отношению к видимому.
КЗ: Мой идеал зрителя — это прежде всего предельно свободный зритель. Тот, который не столько даже вдумывается в произведение, сколько наслаждается самой ситуацией встречи с ним. И это очень свободная ситуация, в которой никто не ставит ему рамок. Поэтому хотелось бы, чтобы каждая наша встреча в формате «один день — один художник» проходила без каких либо иных рамок и ограничений. Зрители приходят, общаются, группируются, ищут искусство, находят его — либо оно им нравится, либо нет. Могут общаться с автором, могут не общаться. В любом случае, сценарий каждого события в рамках проекта открыт. Он еще не написан, но он напишется по мере развития ситуации.
РК: Зритель — это «колеса», на которых едет художественная «машина».