04 декабря 2013 | "Цирк "Олимп"+TV №11 (44), 2014 | Просмотров: 3315 |

"только то что нельзя рассказать..." (предисловие к книге Алексея Колчева “Лубок к родине")

Фото Полины Андрукович

Василий Бородин

Посмотрите на изнанку вышивки: лохматые узлы, длинные, через весь рисунок,  броски-штрихи ниток и цвета этих ниток, кажущиеся более чистыми, чем на лицевой  стороне: явно неглавная и при этом "опорная" сторона красоты, выглядящая как встреча с правдой. Современная поэзия очень свободна и разнообразна, но в последние годы в ней больше и больше аккуратной, ухоженной недосказанности, предзаданной лёгкости: поэты от каких-то вещей (в самих себе, прежде всего) заранее отворачиваются: читаешь, благодарен за попытки надежды – и всё-таки не знаешь, что делать с осадком чего-то обидного, близкого к лжи. Алексей Колчев, вряд ли ставя такую цель, достраивает поэзию до правды. Голос современных стихов – женский, юношеский или вечно молодой: "раненый", или беспричинно вздрюченный, или праведно-гневный, или всезнайкин. Голос стихов Колчева – мужской, взрослый уже навстречу старости, не очень динамичный и мало модулирующий.

проходя мимо
     пылающих церквей
     крошащихся памятников
     саморазрушающихся новостроек
     ржавых заборов
     сухих деревьев
     дохлых кошек
     раздавленных муравьёв

   думаешь
куда ты попал
   думаешь
что за дурной сон
   думаешь
война
   думаешь
если можешь думать

 

Очень точный и ненасильственно обобщённый образ нынешней всякой стагнации даёт (опять же, не только к этому, не совсем к этому стремясь) сама интонация, связанная с внутренней стагнацией человека 30-40 лет: вопросы – что проклятые, что многие  простейшие,– не решены никак; на месте полётов и порывов ума и сердца – больше и больше бесчувствия: неискажённого, но и какого-то бесполезного видения, остаточно-сострадательного бездействия, и одно из сильнейших вдруг-чувств здесь – стыд за это бесчувствие, отторжение охладевшего то ли себя, то ли мира: не понятно, где граница.

ничего уже не ново
и приемы сочтены
неба синяя понёва
дыма чёрные штаны

важно выступает галка
свалка старая горит
"никого уже не жалко!"-
чорт иваныч говорит

И вдруг из-за нахмурившейся, как туча, серой картины мира – покой, ничья-ниоткуда-любовь: после не "художественно", а жизненно оправданного большого числа одинаковых никуда не ведущих шагов – глубокий вдох, похожий на полёт в во все стороны оживающем мире.

местность оприродена
на горбу синица
тяжело же родина
по тебе катиться

рощеной горошиной
тощенькой субботой

что зовём мы родиной
что кричим мы родиной
что молчим мы родиной
надо бы – работой

Долгое "собирание тоски" оказывается собиранием любви: ни у кого из современных  поэтов нет такого не-игнорирования информационного фона, сопровождающего обычно людей, которые не очень верят в себя как в интеллектуалов: многие стихотворения в книге никак не преображают, дают, как ready-made, логику и эстетику жёлтой прессы, конспирологических передач, демотиваторов.

так пишет из книги в книгу
эдуард леонидович мушке
русский православный писатель
антисемит юдофил

Но как-то понятно и неоспоримо, что на этих смысловых руинах живут, трудно и не артистично шагая сквозь не о них думающее-поющее время, непридуманные люди, и трудно с чем-то сравнить их внутреннюю чистоту.

старый "урал" с коляской
в дальнем гниёт гараже
он для езды нетряской
не пригодится уже

вчуже обойденный лаской
бойным железом не ляскай
виждь сквозь прорешку в душе

столбик покрашенный краской
прудик подёрнутый ряской
женщину с детской коляской
ласточку на вираже

Стихи Алексея Колчева – до угрюмости, то есть подлинно, деликатны и человечны, ни к чему не слепы; читайте книжку.

Алексей Колчев. Стихи из книги «Лубок к Родине»