02 февраля 2013 | "Цирк "Олимп"+TV" №6 (39) | Просмотров: 3501 |

Рассказы "Татьяна" и "Подступ краеобраза"

Николай Байтов

ТАТЬЯНА

Когда слава старца, архимандрита Гавриила, разнеслась настолько, что он стал получать по две тысячи писем в неделю, тогда он стал всерьёз и со всё растущим беспокойством задумываться об этой славе. Раньше он не давал пути таким мыслям. Смиренно и скрупулёзно старался он отвечать всем – хотя бы по несколько строк, хотя бы слал благословение. На это требовалось по 8-9 часов в день. Остальное время занимали богослужения в монастыре и келейная молитва. Плюс два часа перед обедом он принимал посетителей. На сон оставалось 5-6 часов.

Но теперь он думал: «Что есть эта слава? – Очевидная иллюзия и, кроме того, соблазн. Диавол старается меня уничтожить большими числами, против которых человек немощен, а пожалуй, и вовсе бессилен. Мы телом своим поставлены в узкие физические границы, и нам следует принимать эти границы как должное. Диавол же предлагал Христу: «Бросься с кровли Храма. Доверься ангелам – те подхватят тебя и понесут на крыльях». Христос отверг это. А мне диавол предлагает: «Ответь на тысячу писем. Доверься ангелам: те спрессуют твоё время, и ты полетишь в своих письмах – напишешь тысячу и не заметишь, как пройдёт лишь мгновение».

- Нет, - думал архимандрит Гавриил, - так нельзя. Я положу утверждение в Боге, и буду каждое утро извлекать из мешка двадцать писем, не глядя, - те, которые Богу угодно будет мне дать. И на них буду писать ответы. А остальные буду складывать и хранить. Для чего – не знаю, и не моё дело это знать. Но уничтожать их, не прочтя, всё равно нельзя…

- Да и что означает моя слава? – думал старец далее. – Слава эта делается диаволом и, как всякое деяние диавола, есть пародия. И я вижу, что бóльшая часть писем – каждые семьдесят из ста – содержат не серьёзные христианские вопросы, а лишь просьбы женщин снять порчу с них самих или с их детей или с внуков, - порчу, которую якобы навела на них какая-нибудь зловредная соседка. Ответ на такие письма может быть лишь один. Здесь не нужно дарований Духа Святаго, которыми, по мнению этих женщин, я столь богат. Здесь достаточно автоматической программы, которая через Интернет будет множить одно и то же письмо: «Молись и кайся. Кайся в том, что ты свою соседку считаешь колдуньей, в то время как настоящей колдуньей являешься ты сама, коль скоро ты своей соседке приписываешь такие намерения и навыки»…

Прошёл год с тех пор как архимандрит Гавриил начал отвечать на двадцать писем в день. Остальные, не получившие ответа, хранились в картонных коробках и загромоздили келью уже настолько, что ему трудно стало придумать, куда поместить очередную коробку. Сначала он надеялся было, что, не получая ответов, люди станут меньше писать. Этого не случилось. Количество писем всё равно росло, хоть и медленней.

Однажды старец с помощью келейника переставлял коробки, чтобы уплотнить их и выгородить немного места для новой. Вдруг одна ветхая коробка развалилась у него в руках, письма пластами рухнули на пол и разлетелись по келье. Старец взглянул на них – и вдруг его пронзила жалость, «ибо они были, как овцы, не имеющие пастыря» - гурт белых конвертов с курчавящимся руном буковок…

Старец нагнулся, ласково взял одно письмо, поглядел на штемпель. Получено было пять месяцев назад. Он распечатал его, сел за стол и надел очки.

«Батюшка! Отец Гавриил!

Помогите мне, иначе я скоро погибну!

Ко мне ночью приходит женщина, стоит у моей кровати и смотрит на меня. И ничего не говорит. Я её спрашиваю: «Ну что ты пришла? Что тебе от меня нужно?» Она молчит. Раньше она приходила редко – в месяц раз. Теперь приходит почти через день. Я каждый вечер, когда ложусь спать, дрожу от страха – придёт она или не придёт. Я хожу в церковь, хотя и редко. Сейчас стал чаще ходить. Я говорил священнику, он отнёсся очень серьёзно, приходил ко мне домой и окропил квартиру святой водой. Также он сказал, что мне необходимо исповедоваться и причаститься. Я сделал это, но это не помогло – она всё равно приходит и стоит несколько часов. Потом поворачивается и молча уходит. А я ещё долго после этого не могу заснуть. Эта женщина не умершая, она живёт в нашем городе Жуковском, хоть и далеко от меня. Я ездил к ней и умолял не приходить, оставить меня в покое. Она рассердилась. «Ты выдумываешь! У тебя бред! Очень мне нужно к тебе приходить! Я и не вспоминала о тебе давным-давно!»

Вы вправе спросить: «Было ли у меня что-нибудь с этой женщиной?» Отвечу Вам честно: «Да, было, тридцать лет назад». Но я тогда уже был женат. Сейчас мне 63 года. Моя жена умерла. Я даже думал, что у этой женщины ребёнок от меня, дочка, предлагал ей материальную помощь, но она это отрицала, даже посмеялась надо мной. Я видел эту дочку несколько раз, когда она ещё была маленькой. Мне казалось, что она совсем на меня не похожа, хотя судить, конечно, трудно. Теперь она давно уже вышла замуж и живёт в другом городе. В каком – не знаю.

Я продолжаю ходить в церковь. Но очень надеюсь на Вас, отец Гавриил, мне сказали, что Вы очень помогаете людям. Может быть, Вы дадите мне совет, что мне делать. Или помолитесь за меня. Моё имя Михаил.

Священник также сказал, что нужно молиться за эту женщину. Я это выполняю и, когда бываю в церкви, подаю за неё записки. Её имя Татьяна».

ПОДСТУП КРАЕОБРАЗА

Прошло порядочно времени с той поры, когда дерево выдвинулось передо мной из тумана, а рассвет ещё и намёка не подавал на своё приближение. Я всё ещё не мог понять, что это за дерево. Я затруднялся даже определить, хвойное оно или лиственное.

После ледяного дождя, который шёл с вечера и перестал лишь час назад, деревья обросли льдом и превратились в причудливые глыбы. Ветви странно изогнулись, поникли, надломились. Всё стало непохожим на себя и тревожным.

«Мы видим дерево; другой человек смотрит на этот же предмет. В глазах его мы видим, что дерево изображается точь-в-точь такое же. Итак, мы видим предметы, как они действительно существуют». – «Во всём этом диком вздоре, - замечает Фёдор Константинович, - есть ещё свой смешной завиток: постоянное у «материалистов» апеллирование к дереву особенно забавно тем, что все они плохо знают природу, в частности деревья».

А я знаю, хотя толку от этого не много. – Это дерево называется, положим, «сибарит». Но название мало о чём говорит, ибо оно тоже многое претерпевает. В каком смысле «претерпевает» - непонятно. Нервной системы у него нет. Нет «чувств», нет, стало быть, и боли (в нашем понимании). Нет и средств быстрого реагирования на кризисную ситуацию (убежать никуда не может). Вот так, значит, и «претерпевает» - кротко, безмолвно, почти бесчувственно. Под весом льда склоняя ветви до тех пор, пока они не обломятся…

В тяжёлом длинном плаще и в резиновых сапогах я наконец осторожно двинулся через луг к лесу. Казалось, туман скрывает угрозу непонятного свойства. Я был готов наблюдать дрожание воздуха сквозь каждый полупрозрачный сегмент времени, которое настолько замедлилось, что почти как будто остановилось.

Это был лес четвёртого, пожалуй, бонитета. Где-то между третьим и четвёртым. Под берёзой и осиной в возрасте 60 лет, как правило, имеется второй ярус из ели 40-50 лет, которая плодоносит и пригодна для обитания белки. «Здесь также водится заяц, сиречь тушкан»... Вдруг мне пришла мысль о пользе лося для ельников. Польза эта заключается в выедании осинового подроста на вырубках и в создании тем самым благоприятных условий для возобновления ели. Надо будет написать об этом.

В резиновых сапогах и в длинном брезентовом плаще, не гнущемся, ибо превратившемся сверху в ледяную корку, я, как в латах, двинулся – медленно и со многими предосторожностями – через луг к лесу. Я мастер по преодолению страха… Если учитывать синонимы, то наберётся более двухсот наименований. От называния сразу какая-то плёнка. Сущность обрастает ею, как вот этим льдом. Называние есть уловление, не так ли? Связывание. А вот разбежались бы и попрятались, где им только можно отбывать в природе свою ответственность. Так нет же, стоят.

Для объективной оценки эстетических достоинств ландшафта были введены такие понятия как «краеобраз» - видимая (наблюдаемая) часть ландшафта и «подступ краеобраза» - место наиболее эффектного его обзора. Подступ краеобраза оценивается по 50 признакам (ажурность леса по направлению к краеобразу, нарушения поверхности земли, условная высота, вода, пляжи и т.п.). Сам краеобраз оценивается по 80 признакам: доминирование холмов по линии горизонта, рощицы, памятники архитектуры и истории, долинность, озёрность и др.

Дерево, которое встретило меня на краю луга, оказалось, как я и думал, громадной ёлкой, закованной, как и я, в ледяные латы. В ёлке, конечно, всегда есть тайна. А в берёзе какая тайна? Никакой. Она просто липнет к тебе, и всё. Я не люблю, когда ко мне липнут… А осина? – Нет, осина не липнет. И в ней тоже есть некая тайна, определённо. Тайна эта заключена, быть может, в вечном дрожании её листьев. Но сейчас, когда листьев нет, - какая тут тайна? Кто бы сейчас отличил её, допустим, от тополя?... Ну, я бы отличил… Хотя, собственно, мы даём имена не предметам, а кластерам.

В полосе южных еловых районов – в Санчурском, Яранском, Уржумском – типы леса, в основном, ельники-зеленомошники, однако, не только черничники и брусничники, но и кисличники. Наряду с ними встречаются приручьёвые ельники и липняки… К счастью, господство ели ограничилось суглинистыми почвами в понижениях, и её агрессия дальше не пошла. Ель вообще не смогла перейти через Оку и не смогла добиться доминирования даже на всём её левобережье.

А ещё вот что (и это представляется важным). - Обнаружены заметные различия в строении и расположении вегетативных, женских и мужских почек у ели. В почках ели хорошо различимы микроскопические особенности в зачатках пыльников, семяпочек и хвоинок. Женские и вегетативные почки сидят поодиночке вблизи апикальных концов побегов. Мужские же скучены по 5-7 штук и сидят в мутовках, значительно удалённых от конца ветки. Сейчас этого не видно из-за льда. Мужская почка, вернее, весь чехол её кроющих чешуй, имеет округлую вершину, тогда как женские и вегетативные более вытянуты и заканчиваются удлиненной конической вершинкой… «Эрос еловый разводит сырость во мраке. Светятся шишки в овраге» - сказал когда-то Николай Владимирович. Он не знал о том, что собственно-эрос начинается гораздо раньше шишек. Да и кто мог это знать? – Хотя подозревать – исходя, например, из естественных логических соображений – можно было. Резкие различия в строении почек делаются ясно заметными с середины октября даже под Архангельском. (При условии, конечно, если не пойдёт ледяной дождь, как нынче ночью)…

Я закашлялся – и, к моему удивлению, туман стал быстро редеть и уходить, словно испугался. Я дунул – и он убежал совсем. Тогда вдруг всё стало ясно. – Сейчас ноябрь 1958 года, и я – ни кто иной как Красовский Лев Иванович, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Приокско-Террасного заповедника. Я нахожусь в урочище Долы. Вот, похоже, и рассвет брезжит где-то слева за опушкой.