01 марта 2012 | "Цирк "Олимп"+TV" №2 (35) | Просмотров: 2842 |

Три стихотворения

Станислав Львовский

Подробнее об авторе

линней,
длина,
линейка,
линька.
зверек 
в положенную 
клетку,
и ржавую 
прихлопнув 
за собой, 
ложится 
прятаться

в прямом 
углу –

а там ведь мы! – 
при виде мамы
когда вольер 
она нисходит
когда горсти 
сжимаясь 
решкой
Москва моя 
длина моя 
никем –

да там же мы! – 
кричит 
голодный,
две головы. 
чьё место 
отнимает: 
вот он 
распух 
и вытеснился 
воздух
главвоздухом
и говорит:

пора.

ещё нас 
мама 
жарко
обнимает
(зажала 
в кулаке
и еле дышит
её другой 
кулак),

ещё кричит
вчерашняя 
соседка, - 
клянёт еду
и воду
и бельё.

зачем же мы
тогда 
не полежали?
был угол 
прям
и были
живы.

– а ведь могли! 
и время было!

(и жизнь,
и слёзы,
и любовь).

но тут 
Москва:
пришла,
и вот 

и всё: 
и вся
отравлена 
рубашка.
везде стоит
неслышимый
азот. 

смотри, смотри, 
какая всюду 
смерть!

она и во дворах,
и на бульварах,
и на Садовом, 
и на Третьем.
как будто бы
Суббота
закипает.
какое-то
движение
повсюду.

о, горе нам,
зачем же мы
когда 
был угол?

и вот
нельзя,
и вот
пора
вставать.

* * *

день за днём выпевается камень певцом его голос и лай воображаемого щенка и поёт 
и вода поёт в океане поёт в море поёт в реке в озере не молчит ниоткуда поёт вода
не вытекая не торопясь никуда не молчит на берег озера океана приходит девочка и 
после приходит заяц и рысь приходит тоже и приходят жениться с песцом куница 
приходит голодная хищная рвань и море спрашивает певца зачем ты пришёл зачем 
вы с куницей пришли с лисицей стоите вот вам весна дети короткая но весна 

и певец выпевает 
вот что:

берите и уезжайте катитесь катайтесь улетайте отсюда чтобы духу вашего здесь
на краю деревни жена священника молча выманивает остывшую золу из печи 
а снаружи по утренним сумеркам дуются наполняясь паруса сорока и пяти-
десяти двадцати тёмных и шум и смятение золотое страшное ближе и заяц уже

пришёл тоже и песец и куница пришла пожениться с певцом и левиафан остатками 
ног загребает по скользкому насту кровавому качаются мачты скрипит корабельное чёрное 
хлопотливое время (этот перечень я этот левиафан этот листинг предутренней биржи я этот
день за днём разбиваются стаями волны звериные зимние птичьи под утро моё это я это я)

певец выпевает 
вот что:

сквозь бессолнечный терпкий морозный финляндский желток и вальсок ленинградский
ледяные сочатся щенки и поют и визжат на холмах и равнинах покатых земли и певец
как ольха по весне возрастает голодная хищная рвань сквозь хрустящую снежную корку
и поёт поднимаясь кричит и хрипит во весь рост что оплачена ветхая древняя сделка.

медленно жанна священника красного дома-окраины поднимается на колени едва выгребая 
пепел из чрева печи это медленно сонно они возвращаются к пеплу зола торопится к золе
медленно морозный белок приникает к желтку солнца огонь медленно занимается от огня 
со скрипом заслонка медленно она жена отпускает высыпает выплёскивает на снег меня.

а вот что 
выпевает певец:

девочка рысь лисица и мальчик не спится самосвященник и превращающий жест отстраненья
приходят рассаживаются вокруг места где раньше была война а до войны дом – а до него дом
а до него опушка леса приходят они к морю к озеру к океану к реке – и вода спрашивает их зачем 
пришли чего вам они не знают что ответить воде морю озеру океану реке они ничего не знают 
виляют хвостами выкусывают скалятся воют молятся то и дело превращаясь в одно и то же.

медленно кашляя кровью над ними встаёт распрямляясь холодное солнце весенней победы
кашляя кровью над ними фабричное солнце встаёт и поёт расцветая бумажной гвоздикою алой
кровь детей и цветов распевает победу над смертью над белым декабрьским солнцем. 

небо разворачивается как то что всё это время ловит ловец
кровь детей и цветов это тяжесть и полдень как в слове отец

вот что все это время выпевает певец
вот что все это время выпевает певец
вот что все это время певец
вот что это певец

вот певец

* * *

твои часы твоя победа
тройной завод.
не оставляющий кузнечик
звезда пустот.

но расставляющий фигуры
следит тебя.
зовет с утра на процедуры
трубой трубя.

твои часы московская музыка

завод победный 
и тройной
завод пружинный 
и войной
завод наследный 
и чумной

тебя зовёт 
и смотрит 
неотрывно.

твои часы и твой гудок фабричный
будильник смертный песенка твоя 

всё сочтено
и признано
и стало.

кузнечик ослепительно стрекочет
в зените разгоревшегося дня.
бормочет пустота необжитая
что ты один её звериная родня.

но это болтовня брехня пустая
которой смерть живущее морочит.

Camera rostrum. СD, приложенный к книге «Camera rostrum» (М. Новое Литературное Обозрение, 2008).