2. Иван Афанасьевич ОВЧИННИКОВ

Родился в 1939 г. в селе Нижний Ашпанак на Алтае. Учился в Новосибирском пединституте. На филфаке. С середины 80-х участник фольклорного ансамбля.
Аналогов тому, что делает Иван в поэзии, я не знаю.

Ещё в ранней юности, будучи школьницей, я поступила в ЛИТО, неся в запасе влюблённость в Хемингуэя и Ремарка. (Надо же, а наших шестидесятников, типа Аксёнова, совсем не могла читать…). Не понимала и обижалась, когда: "Любить переводную литературу нельзя. В ней языка нет.  – Иван - У каждого языка свои мысли". Сложно и даже скучно было – все эти восклицания, недосказанности, оборванности слов, которым писал Иван.

Пока не написал знаменитое:
+++
Флаг… флаг… флаг…
На ветру.
А утихло, и –
фла… фла… фла…

----------
Это уже после поступления в фольклорный ансамбль, где Ваня пел и плясал много лет посреди румяных девок.
(Недавно по телефону проговорился: "Если б я тогда не нашёл фольклорный ансамбль, я бы умер)

Евгений Харитонов, Ванин друг детства, очень многому учился у Вани.

Ваня проник в самую середину простонародного языка, встал вровень с его движением (все его стихи движутся, не стоят на месте), написал о языке, что хотел в книге "Записки из города", а что не хотел, скрыл, потому что дальше уже тайное… для своих, для ОФЕНЕЙ.

Ну вот, смешной случай из нашей юности (Мне Коля Шипилов рассказал, я уже забыла). Одной зимой пришли ко мне в гости Коля и Ваня. Мы пили креплёное вино, и Коля красиво пел под гитару. А в другой комнате мой старенький дедушка переживал, что у юной девушки мужчины ночью песни поют. И когда он от бессилья выгнать заплакал, сердце моё вспыхнуло в его пользу. "Убирайтесь!" – приказала я друзьям. "Нинка, ты кого больше любишь?- возмутился Коля, - Нас или дедушку?" "Дедушку больше, но и вас люблю. Раз так поздно и мороз под сорок, вы ложитесь в подъезде под батарею, я вам всё вынесу" И вынесла одеяло, подушки, стаканчики и поесть. А утром Коля с Ваней снова ко мне вернулись!

СТИХИ ИВАНА ОВЧИННИКОВА:

ПЕРВЫЕ ГОДЫ В НОВОСИБИРСКЕ
Если ветер могучий в окошко убийственно
потемневшее, капли с размаху швырнёт,
знаю – туча с Алтая – Катуньская, Бийская
долетела досюда и всё тут согнёт.

В это время там солнце. Под кедрами домики.
Школа. Лес. Синева на горе – вечный снег.
Далеко где-то плач на могильнике тоненький.
Мириады цветов, где меня уже нет.

-----------------
ЧЁРНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Десять рублей. Мне нужно десять рублей!
Ты прав, брюнет, мой чёрный человек,
ничего не вышло за столько лет.
Даже десятки не дашь.
Мы моментами были приятели.
Ты думал – я хуже.
И в том: когда на меня валят,
валят, валят,
я с детства слабо оправдываюсь:
а может – я.
А в лесу, там, за городом,
я не кричу: тангенс равен тому-то, тому-то!
Понимаешь, внемли, ух, не люблю нелепость!
И несколько лет уже думаю о мастях.
Положим, проиграешь ты, чёрный человек,
десять десяток…
А занять ты их мне – никогда
не  займёшь. Неестественно. Что ж –
у людей научился. У нас.
Сейчас мне никто не даст, и
я не сделал того, с чем могу подойти
в тихий вечер, мой чёрный товарищ.
Я часто думаю о тебе, о твоей доброте:
кипятится, как мы. Только это досадно.
Чёрный человек, а, чёрный,
дай десятку.
--------------

С.М.
+ + +
Прямо на краешке крон
солнышко село и пляшет.
Тёмный мужик, как Платон,
Что-то у девушки спрашивает.
Девушка, как Сократ,
всему головой кивает.
Кивает всему подряд,
и, хитрая, забывает.
__________

+ + +
Самолёт сел и сумерки
нас помчали, меня
по Москве белокаменной,
потемневшей в огнях.

Что – меня? Что, мы рыжие
в слове "нас" словно мы,
как две радостных лыжины,
понеслись с вышины

от волков и столица вон,
за домами видна
…На лицо не узнать никого.
Незнакомых, как знать.

Нас не знали, не ведали,
Со своими – а чё ж? –
разбирается Сагами, Ведами,
Кришнами молодёжь.

Забивается в залы вся
рысь-побежка от стуж.
А снаружи осталися,
кто ленив, да кто дюж.

В холле нутрии, белочки,
воплотилися в мех.
Это – местные девочки,
вздыбив волосы вверх.

А вверху-то над Машами,
Виками, глух и нем,
недовольными башнями
поднимается Кремль.
--------------

+ + +
Не гляди на нас, солнце.
Горите, верхние листья в тени.
Не любит Москва самозванцев
в ясные, тихие дни,
где пение и вечерня.
Вечером, вот её звон,
церкви поблизости мерное,
к Богу, упорное, он-н-н, Он.
---------

БИОЛОГ
осень за школой… вот она…
Смирно в юннатском пруду.
Спят на боку земноводные,
Сыплются листья в саду.
Холодно невозможно.
Что ты, природа? "Ку-ку.
Видишь ведь сам, я сложена
На школьных столах, на току…"
И правда, и правда, жалоба
На небеса, на меня…
Какая-то жалость к жабам
В опытах этого дня…
Но на момент, на миг ведь,
Это всегда, всегда…
С болью природа никнет
У школы и у пруда.
----------------------

МАШИНА С ВИНОМ
Стёкла плывут на кусты,
На лопухи, на беднягу – малину.
Как они развалились, цветы,
И  раздвоились на две половины.
Лето двоится, прекрасно горя
С блеском речушки, в дымине.
Сзади бутылки стучат, говоря,
Что дураки мы в кабине:
Выпили, ну и каждый завял.
Нету? Нет, выплыли дали…
Вон и наш магазин засиял.
Чуть не проспали.
-----------

+ + +
Там только крыша алюминиевая…
Я испугался – снег…
Чудак, почти июневая
Страна и снега нет.
И снова, снова в шахматы,
На валики валясь.
Вот будет шах и ахнете:
сентябрь будет, грязь…
Собьётесь вы под кронами
Вон тех пустых берёз,
За вами личность скромная
Бутылки соберёт.
--------------

+ + +
Делается вечер и темно становится.
И плохо. Горестно глядеть во тьму.
Точно, в это время горе ловится,
если не поедешь ни к кому.

Сам уже слабее тусклой лампочки.
А спокойно в летний вечер, ввысь
молчаливые, стремительные ласточки
над тобой скорее пронеслись.
--------

+ + +
И все вместе влево.
И все вместе вправо.
Ветки над четвёртым этажом
целый день качаясь, повторяют
на ветру июля небольшом.

Спинки листьев сразу серебрятся.
В небе уже север облаков.
Скоро будем осыпаться, братцы,
потому что мир таков.

Час такой, что некуда деваться.
День уже кончается везде.
Никуда не надо ехать, оставаться
надо. К занавескам руки, к небесам воздев.
-------------------

+ + +
Сад-от голай. совсем голай.
Да, вот едак-то считай
мы остались, как соколы.
Во саду собачки лай.
По-Советскому восьмое
сентября. Уже восьмо.
Дожжик девке чёлку моет.
Вон бежит, несёт письмо.
Град вчера по город-саду
прохлестал, ранетки сбил.
Соберут, которым надо.
Я-то яблочек вкусил.
Кабы на город бы град-от
высохло бы, дак-от – нет.
Нет, однако за ограду,
за черту летит, на хлеб.
---------------

+ + +
Девки, девки,
помогите
снять пальто,
потом бегите.
---------

ПРАВИЛО
Если ты не трезвый, детка,
надо вдоль забора красться.
Если ты не красна, девка –
красся.
---------------

+ + +
На футляр. Положи в него маску
тысча триста двадцатых годов.
Позови понимальщика Макса
похвалиться. Винишка готовь.

Деньги что… Ни себе и ни людям.
А кому? – А вот так – никому.
Чтобы из-за кордонной валюты,
чтобы жить по чужому уму.

И делец-то берёт не себе.
Он не шибко уж материален.
Фокус в том, что он бешеный пёс
любит видеть, как всё мы теряем.

На  футляр. Положи в него маску
тысча триста двадцатых годов.
Позови понимальщика Макса
и огромные слёзы готовь.
-------------

(Макс – Анатолий  Владимирович Маковский)